ать Сферу? Человечеству больше негде расселяться? – Даваа говорил очень вежливо и спокойно, но Калашников чувствовал волнение. – Я разговаривал с ним, я имею в виду Пересвета, странный он какой-то… уравновешенный, умный, но… в нем скрыт, фигурально выражаясь, взрывной механизм большой силы. Я его боюсь.
– Ну-ну, – снова усмехнулся Калашников, – ты еще скажи, что он работает на нас.
Даваа сложил пальцы на животе и погрузился в созерцание пола. Потом поднял голову.
– Зачем ты меня вызвал? В последнее время за мной, кажется, ведется наблюдение. Я тоже попал в подозреваемые?
Калашников принял еще одно сообщение по рации и сказал просто:
– Извини, дархан, я знаю тебя давно и мог бы поручиться за тебя жизнью и совестью, но слишком велика цена ошибки.
Помолчали. Даваа едва заметно улыбнулся.
– Мы оба не любим высоких слов, Савва, давай не будем их искать и впредь, чтобы выразить свое отношение друг к другу. Я понимаю цели твоей работы и не прошу верить мне на слово. Что ты хотел узнать конкретно?
Калашников подавил желание обнять товарища, подождал, пока схлынет волна радости – Нагааны был чист во всех отношениях, – и проговорил буднично-спокойным тоном:
– Давай-ка начнем с дайсониан. По-твоему, кто они были? Я имею в виду живых существ.
– Коммуникаторы и биологи сошлись наконец во мнениях и разработали общий документ, прелюдию к теории. Дайсониане были электрическими существами, прямо использующими солнечный свет, и одновременно шагающими растениями, берущими соки из почвы. То есть принадлежали к разумным зоофитам – полурастениям-полуживотным.
Обычно сдержанный Калашников округлил губы, словно собирался свистнуть, посидел так несколько секунд, наконец сказал:
– Велика потенция у природы, даже дух захватывает! Реализация такого сложного организма уже граничит с волшебством, а появление у него разума!.. Но кто же тогда дайсы-островитяне?
– Есть интересная гипотеза, коммуникаторы выдвинули: современные дайсы, эти симпатичные кузнечико-лемуры с зачатками социальной организации, на самом деле бывшие «кошки» хозяев Сферы. Вероятно, функциональная связь дайсониан была сложнее, может быть, имел место своеобразный симбиоз островитян с дайсонианами, но аналогия между взаимосвязью людей и земных домашних животных прослеживается неплохо.
Религия – система сложная, можно ошибиться, однако, исходя из открытия биологов, вывод напрашивается сам собой: бхихоры – родственники древних дайсониан и очень на них похожи, дайсы просто перенесли свою любовь и привязанность на тех, кто напоминает им хозяев. Объяснима и айлурофилия – патологическая привязанность к «кошкам» строителей Сферы, если применять земную терминологию. Современные дайсы – живые генераторы электричества, и хозяева могли использовать их в качестве подзаряжающих устройств или стимулирующих электрогенераторов.
– Весьма интересно! – искренне сказал Калашников. – Сожалею, что не могу принять участие в исследовании Сферы, это действительно жемчужина Космоса! – «Потому она, наверное, и понадобилась Чужим», – подумал он. – Ответь мне на пару вопросов. Где на Дайсоне-2 находится наименее исследованная область?
В зале медленно погасли светопанели, с пульта донеслись звонки, серии гудков, голоса. Калашников насторожился, но сидевший у пульта Захаров успокаивающе помахал ему рукой.
– Неизученным можно назвать любой район второго Дайсона, – ответил Даваа, неподвижностью и бесстрастным лицом похожий на бронзового монгольского божка. – Как ни многочислен на первый взгляд исследовательский отряд в Сфере, он не в состоянии охватить всю поверхность Дайсонов и самой Сферы. Я даже не могу выделить наиболее интересные объекты системы, настолько они равноценны в познавательном смысле.
– Понятно. Вопрос второй: хорошо ли ты знаешь своего секретаря?
Даваа позволил себе улыбнуться: у него слегка растянулись губы, глаза превратились в щелочки.
– У меня их три.
– Насколько я знаю, двое из них – киб-интеллекты и лишь один – человек. Нас интересует Каспар Гриффит.
Директор центра перестал улыбаться, помолчал, испытывая какие-то колебания.
– Что-то странное происходит в мире. Три дня назад я имел беседу с членом Совета безопасности Косачевским, и он задал мне те же вопросы, а потом взял слово, что я никому об этом не сообщу.
– Почему же ты сообщил мне?
– Ты мой друг, к тому же… ты работаешь в безопасности…
– Понял, спасибо за доверие. Но неужели Герман Косачевский утаил от меня посещение Сферы? Странно… Кстати, я тоже член Совета безопасности. Хорошо, разберемся. Спасибо за информацию. Рад, что не ошибся.
– Ты или я?
– И я тоже. Не исчезай надолго за пределы прямой связи, ты можешь понадобиться в любой момент.
– Слушаю и повинуюсь.
Директор центра поклонился, собираясь покинуть зал спейсера, и, пропустив внутрь двух мужчин, исчез. Калашников с удивлением смотрел на вновь прибывших. Первым подошел Косачевский, вторым Ефремов, председатель СЭКОНа – Комиссии социального и этического контроля за опасными исследованиями.
– Не удивляйся, – буркнул Косачевский. – Пришлось явиться незваными. Сегодня после обеда мне позвонили со Сферы анонимно, чтобы я разобрался со здешними «безобразиями» и прекратил все работы. То же самое