— Неважно, — ЭЛ-76 прямо-таки чувствовал, как позитронные связи в его мозгу 
Перестраиваются по-новому, и испытывал успокоительное возбуждение. — Я сам могу 
построить «Дезинто».
Он заглянул в конуру-люкс и сказал:
— У вас здесь есть все, что мне нужно. Рэндольф Пэйн окинул взглядом хлам, 
которым была завалена его хижина: выпотрошенные радиоприемники, холодильник без 
дверцы, ржавые автомобильные двигатели, сломанная газовая плита, несколько миль 
разлохмаченного провода — в общем, тонн пять-десять разнообразного железного 
лома, от которого с презрением отвернулся бы любой старьевщик.
— Разве? — слабым голосом спросил он.

Два часа спустя почти одновременно произошли два события. Во-первых, Сэму Тому, 
управляющему филиалом «Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн» в Питерсборо, 
позвонил по видеофону некий Рэндольф Пэйн из Хэннафорда. Речь шла о пропавшем 
Роботс. Тоб, издав утробное рычание, отключился и приказал, чтобы впредь все 
подобные звонки переадресовывали шестому помощнику вице-президента, ведающему 
дырками от пуговиц.
Его можно было понять. Хоть робот ЭЛ-76 и исчез бесследно, всю последнюю неделю 
на завод непрерывно приходили сообщения о его местонахождении, поступавшие со 
всей страны. Порой по четырнадцать раз в день из четырнадцати разных штатов.
Тоб был сыт по горло, не говоря уже о том, что он вообще дошел до исступления. 
Делом как будто намеревалась заняться комиссия конгресса, хотя известнейшие 
специалисты по робопсихологии и математической физике все до единого давали 
голову на отсечение, что робот не представляет совершенно никакой опасности.
Не удивительно, что управляющий только через три часа задумался над тем, откуда 
же Рэндольф Пэйн мог узнать, что робот предназначался для Лунной станции № 17? 
И вообще, откуда он узнал, что номер робота ЭЛ-76? Этих подробностей компания 
никому не сообщала.
Минуты полторы Тоб размышлял, а потом взялся за дело.
Однако за те три часа, которые прошли со времени звонка Пэйна, успело произойти 
второе событие. Рэндольф Пэйн, который совершенно правильно истолковал 
нежелание управляющего продолжать разговор как признак недоверия к своим словам,
 вернулся в хижину с фотоаппаратом. Пусть-ка попробуют не поверить фотографиям! 
Ну, а оригинал он им черта с два покажет, пока они не выложат деньги на бочку.
Все это время ЭЛ-76 занимался своим делом. Половина содержимого хижины Пэйна 
была разбросана на пространстве примерно в два акра, а посередине сидел на 
корточках робот и возился с радиолампами, кусками железа, медной проволокой и 
прочим хламом. Он не обратил никакого внимания на Пэйна, который, 
распластавшись на животе, готовился сделать прекрасный снимок.
Именно в этот момент из-за поворота дороги вышел Лемюэл Оливер Купер и замер на 
месте, потрясенный открывшейся перед ним картиной. Пришел он сюда потому, что 
забарахливший электрический тостер усвоил дурную привычку швыряться ломтиками 
хлеба, не потрудившись их поджарить. Удалился же Купер отсюда по куда более 
очевидной причине. Сюда он шел не спеша, в самом приятном весеннем расположении 
духа. Обратно он устремился с такой скоростью, что любой тренер университетской 
легкоатлетической команды, увидев его, только широко раскрыл бы глаза и 
одобрительно причмокнул бы губами.
Не снижая скорости, Купер — уже без шляпы и тостера — ворвался в кабинет шерифа 
Сондерса и остановился, только налетев на стену. Дружеские руки подняли его, и 
в течение тридцати секунд он тщетно пытался выговорить хоть слово. Его поили 
виски, его обмахивали платком, и, когда он наконец обрел дар речи, получилось 
примерно следующее: «Чудище… семь футов росту… раскидало всю хижину… бедный 
Рэнни Пэйн…» и так далее.
Постепенно удалось выяснить и подробности: что у хижины Рэндольфа Пэйна сидело 
огромное металлическое чудище ростом футов семь, а может быть, и все восемь или 
девять; что сам Рэндольф Пэйн лежал ничком и весь в крови, бедняга, изувеченный 
до неузнаваемости; что чудище усердно разносило хижину в щепки, удовлетворяя 
свою страсть к разрушению; что оно бросилось на Лемюэла Оливера Купера, и ему, 
Куперу, еле удалось ускользнуть из его лап.
Шериф Сондерс затянул потуже пояс, охватывавший его обширную талию, и сказал:
— Это тот самый механический человек, который удрал с завода в Питерсборо. Нас 
об этом предупреждали в прошлую субботу. Эй, Джейк, созови всех хэннафордцев, 
кто только умеет стрелять, и нацепи им по бляхе помощника шерифа. И чтобы в 
полдень они были тут! Да, вот что, Джейк, сначала загляни к вдове Пэйн и сообщи 
ей о несчастье, только поосторожнее!
Говорят, Миранда Пэйн, узнав о случившемся, помедлила лишь минуту, чтобы 
проверить, на месте ли страховой полис ее покойного мужа, и выразить в двух 
словах свое мнение о поразительной глупости, помешавшей ему застраховаться на 
вдвое большую сумму, — и тут же испустила такой душераздирающий, горестный 
вопль, какой только может вырваться из груди самой респектабельной вдовы.

Несколько часов спустя Рэндольф Пэйн, ничего не зная о постигших его тяжких 
увечьях и ужасной смерти, с удовольствием разглядывал только что проявленные 
негативы. Трудно было бы представить себе более исчерпывающую серию изображений 
трудящегося робота. Так и напрашивались названия: «Робот, задумчиво 
разглядывающий радиолампу», «Робот, сращивающий два провода», «Робот, 
размахивающий отверткой», «Робот, разносящий вдребезги холодильник» и так далее.

Оставался пустяк — напечатать фотографии, и Пэйн вышел из-за занавески, которая 
отгораживала наспех сооруженную темную комнату, чтобы покурить и поболтать с