— Мы позаботимся об этом, когда настанет время. Кстати, вы успеваете следить за 
ходом моих рассуждений?
— Пока удавалось.
— Хорошо. Позвольте мне продолжить. Мы не знали даже, как подступиться, чтобы 
объяснить все эти отклонения, пока не определили точное местонахождение 
сенсорных центров Адама. Только тогда мы поняли, что попали в точку. Как только 
мы смогли идентифицировать нервные пути, мы проследили их, тут-то началось 
самое удивительное. Большинство путей вело не куда-нибудь, а в лимбические 
структуры. Лимбическая система Адама самым невероятным образом отличается от 
лимбической системы Делмара или моей — мы использовали себя в качестве 
контрольных экземпляров. Лимбическая система мозга Адама густо пронизана 
нервными пучками, и почти все они перекрестие соединены с особыми разделами 
височных долей. Обнаружив это, мы поняли, что имеем дело с совершенно новой 
концепцией обработки сенсорных сигналов.
Еще одно важное наблюдение — и затем я перейду к практической стороне вопроса. 
Мы не обнаружили никаких заметных связей между областями мозга, которые у людей 
отвечают за слуховое восприятие, и корой лобных долей. Абсолютно никаких. Это 
означало, что, когда Адам слышал произнесенные кем-то слова, он ни коим образом 
не мог их интерпретировать, потому что это функция лобных долей мозга. Равным 
образом он не в состоянии был произнести что-либо вразумительное: отсутствовала 
обратная связь. Издавать звуки — да, мог, но не произносить слова: он был лишен 
возможности их составлять.
— Э-э… Один вопрос, Мак. Если Адам не в состоянии распознавать звуки, каким 
образом он избегал несчастий? То есть, предположим, он пересекает улицу — 
обратит ли он внимание на автомобильные сигналы и прочие предупреждающие звуки?
— О, конечно! Это ведь не одно и то же. Разные уровни сознания. Речь — 
невероятно сложная штука, возможно, более сложная, чем телепатия. Почти 
половина человеческого мозга вовлечена в речевую деятельность. У Адама есть 
простенькие связи, ведущие в передний отдел головного мозга, они и отвечают за 
восприятие несложных звуков. Впрочем, даже в этом, в сущности, нет 
необходимости. У Адама, как и у нас, с подобной задачей вполне справляется 
продолговатый мозг. Что касается переднего мозга, то он обычно не участвует в 
охранительных реакциях организма. Хотя бы по той причине, что на это уходило бы 
слишком много времени. Здесь включается тот же механизм, что и в случае, когда 
вы, скажем, отдергиваете руку от горячего: обыкновенный рефлекс, не более.
Во всяком случае, все то, о чем я рассказал, вполне соответствует одной из 
теорий, которую в свое время выдвинули для объяснения того, почему обезьяны не 
владеют речью, — это так называемая лимбическая теория. Результаты наших 
исследований подтверждают ее правоту. Теория предполагала то, что мы обнаружили 
на практике при изучении Адама, а именно — что у шимпанзе все чувственные 
впечатления направляются в лимбическую систему. Правда, у обезьян она довольно 
примитивно устроена, чтобы справиться со всем объемом впечатлений. 
Предполагалось, что лимбические структуры — местонахождение центра эмоций у 
обезьян, а это означало, что шимпанзе постоянно должны находиться в состоянии 
эмоциональной перегрузки, которая служит отвлекающим фактором и не позволяет им 
составлять из звуков слова и формировать речевые навыки. Предполагалось также, 
что мозг шимпанзе изолирован во временном отношении, что он прочно прикован к 
«сейчас»: прежде чем обезьяна сможет составить слово, она забудет, что хотела 
сказать. Это довольно грубое упрощение, однако в основных чертах я весьма точно 
обрисовал состояние, в котором находился бы Адам, не будь у него неких 
компенсирующих систем.
— Адам устроен по-другому?
— Да. Лимбическая система Адама решает проблему памяти за счет того, что она 
мощными нервными пучками подключена к височным долям, а ведь мы знаем, что у 
гомо сапиенс эти доли служат вместилищем памяти. Перекрестные соединения нервов,
 о которых я говорил минуту назад, позволяют гонять информацию взад-вперед 
между хранилищем и теми нервными путями, которые существуют в переднем мозге 
Адама. Он работает точь-в-точь как компьютер, но неизмеримо быстрее — об этом 
можно судить по той колоссальной информации на входе, с которой имеет дело Адам.

Так, с психоневрологической подоплекой дела покончено. Теперь разберемся, как 
Адам использует свой мозг.
— Вот это то, что надо, — сказал Джун. — Это самое главное. Именно это 
присяжным и надо знать. До всего прочего им дела нет.
— Но вы-то должны в этом разбираться! Как только ответчик узнает, на чем вы 
строите обвинение, он тут же спустит на вас свору экспертов. Я знаю, как это 
бывает, — случалось в моей практике и такое.
— Ну, ладно. Так как Адам использует свой мозг?
— В основном так же, как и вы. Только другим способом. По сути то же самое 
можно сказать о всех высших животных. Они передают информацию тремя основными 
способами: телодвижениями, жестами и звуками. Человек использует все три 
способа. И обезьяны тоже. Но в плане звуковой коммуникации человек сделал шаг 
вперед, и это был мудрый ход природы. Ведь речь — поразительный инструмент: 
если правильно с ним обращаться, то лучшего и не сыщешь. Кроме разве телепатии, 
конечно.
По всем признакам шимпанзе тоже готовы сделать следующий шаг. Адам говорит, что 
он засекает слабые эманации, исходящие от них. Вполне возможно, что предки 
нынешних шимпанзе, развиваясь в этом направлении, попали в эволюционный тупик. 
Они застряли там — так же, как человек застрял со своей речью. И ни тот, ни 
другой вид не может свернуть с заданного курса. А на этих направлениях могут