С моей точки зрения, то, что мы знаем о его способностях, позволяет сделать 
вывод: надежный прием телепатических сигналов — норма для его вида, поскольку 
это качество являет собой единственный способ обмена информацией на более 
высоком уровне.
— Пока у вас получается очень убедительно, Мак. Только постарайтесь, чтобы ваши 
слова вас же самого не загнали в угол.
— Подумайте о том, что я сказал, Бад. Это сильный момент. Как бы Адам мог 
пользоваться телепатией, если бы не было надежного приема сигналов?
— Лучше объясните, что вы имеете в виду, говоря «надежный», "ненадежный"…
— Поясняю. Учтите следующее: наследственности у Адама как таковой нет. Ну не то 
чтобы совсем нет — я имею в виду телепатической. Этот дар он не унаследовал ни 
от своих предков-шимпанзе, хотя тут есть нюансы, ни, уж конечно, от Делмара. Да 
и физически он не походит ни на кого из предков. Ясно, что процедура, 
произведенная в свое время Делмаром, произвела больший эффект, чем он 
планировал.
Заметив изумление на лицах собеседников, Мак сделал паузу.
— Постараюсь объяснить. Примите во внимание два момента: с одной стороны — 
человек, который умеет говорить, с другой — его кузен шимпанзе, который 
говорить не умеет. У каждого — большой мозг. У каждого — полностью 
сформировавшаяся гортань. У каждого — артикуляционный аппарат, необходимый для 
речи. С точки зрения физиологии нет видимой причины, по которой шимпанзе не 
должны были бы разговаривать. И дело не в том, что они не могут формировать 
звуки. Они могут — кое-кому из них даже удавалось произносить слова.
Давно, в начале пятидесятых, была такая шимпанзе по имени Викки. Ее воспитывали 
под строгим контролем и научили произносить три слова: «мама», «папа», «пить». 
Эти слова она произносила очень отчетливо. Викки могла также издавать и другие 
звуки — как гласные, так и согласные, — но они получались невнятными и не шли 
ни в какое сравнение с человеческой речью. Эти эксперименты полностью разрушили 
теорию, утверждавшую, будто шимпанзе не могут произносить членораздельные звуки.
 И все-таки… возьмите собак. Даже их — хотя физиологических различий намного 
больше — можно научить копировать слова, причем так, чтобы их нетрудно было 
разобрать. В сравнении с собаками шимпанзе выглядят весьма плачевно. Однако 
если вы оцените результаты экспериментов по визуальной коммуникации с шимпанзе 
посредством символов, то увидите, что здесь обезьяны лидируют и, вне всякого 
сомнения, обладают разумом, достаточным для того, чтобы налаживать общение. 
Таким образом, есть какая-то другая причина, отчего шимпанзе не разговаривают. 
Благодаря Адаму я понял, в чем здесь суть.
— Так расскажите же и нам. Теми же словами, которыми вы объясните все присяжным.
 И запомните, Мак, порой присяжные выкидывают странные штуки. Никогда не 
скажешь заранее, что они замышляют. Мне кажется, в ваших словах уже есть 
противоречие. Со слов Рут я знаю, что в раннем детстве Адаму сделали операцию, 
чтобы он мог говорить. Зачем же она понадобилась?
— Ага. Это могло бы стать уликой, но… Как вы понимаете, в те дни мы знали 
намного меньше. Делмар боялся, что если в развитие Адама не вмешиваться, он 
никогда не научится говорить: из-за отличий в определенных двигательных центрах 
у шимпанзе их конфигурация и расположение нервных узлов иное, чем у человека. 
Пришлось прибегнуть к хирургическому вмешательству — очень тонкая работа, но… 
бесполезная. Теперь-то мы знаем, что к проблеме нужно было подходить с другого 
конца: Адам не мог — и никогда не сможет — использовать речь так, как это 
делаем мы. Его способ общения построен исключительно на телепатии.
— Да-а… Послушайте, нам нужно быть предельно осторожными. Вся эта история 
скорее всего произведет весьма скверное впечатление на присяжных. Когда они 
усвоят, что Адам способен проникать в их черепа… Нет, я даже представить не 
могу их реакции…
— Бад, все, что от вас требуется, — это задавать правильные вопросы. Слушайте 
меня, и вы узнаете какие именно. Я обещал, что дам вам добротное научное 
объяснение феномена, и я это сделаю.
— Хорошо, хорошо… Давайте объясняйте. Соловья песни кормят.
— Согласен. Я собираюсь привлечь внимание присяжных к физическому облику Адама. 
Это еще один ключ. Возможно, речь идет о видовой характеристике — о том, что 
отличает его как от «сапиенсов», так и от "панов"*.
Когда Адам вступил в подростковый возраст, мы отметили, что его череп 
развивается в весьма странном направлении. Дело не столько в объеме и весе 
мозга, сколько в распределении мозгового вещества. У Адама, как и у нас, сильно 
развиты лобные доли мозга, но расположение их в полости черепа иное. И в 
отличие от человека у Адама низкий свод черепа. Причина этого — в данном 
конкретном случае — в том, что мозг Адама запрограммирован на экстенсивное 
развитие височных долей. Ради того чтобы обеспечить для них место, череп 
раздался в стороны и приобрел уплощенную форму. Долгое время нас с Делмаром 
очень заботило — мы никак не могли определить, норма ли это или своего рода 
деформация. Не с чем было сравнивать. Но затем, когда мы заполучили сканирующее 
устройство и началась настоящая работа, то приступили к созданию 
неврологической карты мозга Адама, и тут обнаружился ряд интересных 
особенностей. Прежде всего в височных областях были сильно увеличены 
внутричерепные артерии. Кора мозга в этих местах тоже оказалась слишком толстой,
 а также наблюдались значительные отклонения в размерах, расположении и 
развитии таламуса.
— Гм, Мак… Это все очень красивые слова. Но * Имеется в виду латинское видовое 
обозначение шимпанзе — Pan troglodytes. будьте поосторожней, когда вам придется 
произносить их перед присяжными.