— Твой доклад? Что за доклад? — удивился Тальяферро.
— Я же писал вам. Я собираюсь доложить съезду об изобретенном мною способе 
мгновенного перенесения массы, о так называемой телепортации.
Райджер криво улыбнулся:
— Да, ты писал об этом. Однако ни словом не обмолвился, что собираешься 
выступать на съезде. Кстати, я что-то не заметил твоего имени в списке 
докладчиков. Уж на него-то я несомненно обратил бы внимание.
— Ты прав, меня нет в списке. Я даже не подготовил тезисы для публикации.
Вильерс покраснел, и Тальяферро поспешил успокоить его:
— Будет тебе, Вильерс, пожалей нервы. У тебя нездоровый вид.
Вильерс резко повернулся к нему, губы его презрительно скривились.
— Благодарю за заботу. Мое сердце пока еще тянет.
— Послушай-ка, Вильерс, — произнес Конес, — если тебя не внесли в список 
докладчиков и не опубликовали тезисы, то…
— Нет, это ты послушай. Я ждал своего часа десять лет. У вас у всех есть работа 
в космосе, а я вынужден преподавать в какой-то паршивой школе на Земле, и это я,
 который способнее всех вас вместе взятых.
— Допустим… — начал было Тальяферро.
— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии. Я проделал свой эксперимент на глазах у 
самого Мендела. Полагаю, вам знакомо это имя. Здесь, на съезде, Мендел является 
председателем секции астронавтики. Я продемонстрировал ему свою аппаратуру. 
Собранная наскоро, она сгорела после первого же эксперимента, однако… Вы меня 
слушаете?
— Да. Но настолько, насколько твои слова заслуживают внимания, — холодно 
ответил Райджер.
— Мендел даст мне возможность сделать доклад в той форме, которую я сочту 
удобной для себя. Бьюсь об заклад, он это сделает. Я буду говорить без 
предупреждения, без всякой рекламы. Я обрушусь на них, точно бомба. Как только 
я сообщу основную информацию, съезд закроется. Ученые тут же разбегутся по 
своим лабораториям, чтобы проверить мои расчеты, и с ходу начнут монтировать 
аппаратуру. И они убедятся, что она действует. С ее помощью живая мышь исчезала 
в одном конце лаборатории и мгновенно появлялась в другом. Мендел видел это.
Он пристально посмотрел в лицо каждого:
— Я вижу, вы мне не верите.
— Если ты не хочешь, чтобы об этом изобретении стало известно до твоего 
выступления на съезде, почему ты решил рассказать нам о нем сегодня? — 
поинтересовался Райджер.
— О, вы — другое дело. Вы мои друзья, мои однокашники. Бросив меня на Земле, вы 
отправились в космос.
— А что нам оставалось делать? — каким-то не своим, тонким голосом возразил 
Конес.
Вильерс не обратил на его слова никакого внимания.
— Я желаю, чтобы вы узнали обо всем сейчас. Аппарат, проделавший такое с мышью, 
в принципе годен и для человека. Сила, которая может перенести предмет на 
расстояние в десять футов в стенах лаборатории, перенесет его и через миллионы 
километров космоса. Я побываю и на Луне, и на Меркурии, и на Церере — везде, 
где захочу. Я стану таким же, как вы. Я превзойду вас. Хочу заметить, что уже 
теперь я, школьный учитель, сделал больший вклад в астрономию, чем все вы, 
вместе взятые, с вашими обсерваториями, телескопами, фотокамерами и 
космическими кораблями.
— Лично меня это только радует, — сказал Тальяферро. — Желаю тебе успеха. А 
нельзя ли ознакомиться с твоим докладом?
— О нет! — Вильерс прижал руки к груди, словно пытаясь защитить от посторонних 
взглядов невидимые листы с записями. — Вы будете ждать, как все остальные. 
Существует всего лишь один экземпляр моего доклада, и никто не увидит его до 
тех пор, пока он не будет зачитан. Никто. Даже Мендел.
— Один экземпляр! — воскликнул Тальяферро. — А что если ты потеряешь его?
— Этого не случится. А если даже с ним что-либо произойдет, это не катастрофа — 
я все помню наизусть.
— Но если ты… — Тальяферро чуть было не сказал «умрешь», но вовремя спохватился 
и после едва заметной паузы закончил фразу: — … не последний дурак, ты должен 
на всякий случай хотя бы заснять текст на пленку.
— Нет, — отрезал Вильерс. — Вы услышите меня послезавтра и станете свидетелями 
того, как в мгновение ока перед человеком распахнутся необъятные дали, 
беспредельно расширятся его возможности.
Он еще раз внимательно посмотрел в глаза каждому.
— Подумать только, прошло целых десять лет, — произнес он. — До свидания.
— Он рехнулся! — взорвался Райджер, глядя на захлопнувшуюся дверь с таким 
выражением, будто там еще стоял Вильерс.
— В самом деле? — задумчиво отозвался Тальяферро. — Пожалуй, отчасти ты прав. 
Он ненавидит нас вопреки разуму, не имея на то никаких оснований. К тому же как 
еще можно расценить тот факт, что он отказывается сфотографировать свои записи 
— ведь это необходимо сделать из простой предосторожности…
Произнося последнюю фразу, Тальяферро вертел в руках собственный 
микрофотоаппарат. Это был ничем не примечательный небольшой цилиндрик чуть 
толще и короче обычного карандаша. В последние годы такой аппарат стал 
непременным атрибутом каждого ученого. Скорее можно было представить врача без 
фонендоскопа или статистика без микрокалькулятора, чем ученого без такого 
фотоаппарата. Обычно его носили в нагрудном кармане пиджака или специальным 
зажимом прикрепляли к рукаву, иногда закладывали за ухо, а у некоторых он