покрылось мурашками, сидел у рычагов управления. В момент похищения крупный 
примат произнес две фразы, тут же зафиксированные для дальнейшего психоанализа. 
Первая, сказанная в тот миг, когда он увидел корабль харриан чуть ли не у себя 
над головой, была схвачена телемикрофоном направленного действия. Вот как она 
звучала: "Боже! Летающее блюдце!"
Деви Ен понял все, кроме первого слова. Так крупные приматы обычно называли 
корабли харриан в первые годы их пребывания на Луне, когда они легкомысленно 
спускались к самой планете.
Вторую фразу он произнес, когда его втаскивали в корабль, — хотя дикарь яростно 
сопротивлялся, он был беспомощен в железных руках невозмутимых маувов.
Когда Деви Ен, тяжело дыша, подрагивая от возбуждения мясистым носом, сделал 
несколько шагов ему навстречу, крупный примат (его морда, отталкивающе 
безволосая, лоснилась от каких-то жидких выделений) воскликнул: "Разрази меня 
гром, обезьяна!"
Тут Деви Ен понял только последнее слово. "Обезьяна" — так называли мелких 
приматов на одном из основных языков планеты. С диким приматом почти невозможно 
было сладить. Требовалось безграничное терпение, чтобы заставить его слушать 
разумные речи. Вначале он находился в совершенно невменяемом состоянии. Он 
сразу понял, что его увозят с Земли, и, к удивлению Деви Ена, вовсе не желал 
рассматривать это как увлекательное приключение. Напротив, он только и говорил, 
что о своем детеныше и самке. Где всего надо было довести до его сознания, что 
маувы, которые сторожили его и в случае необходимости сдерживали его дикие 
вспышки, вовсе не хотят нанести ему увечье и что вообще ему никоим образом не 
будет причинено зло.
(Деви Ена приводила в содрогание сама мысль о том, что одно разумное существо 
может учинить насилие над другим. Обсуждать этот вопрос с приматом было крайне 
трудно, так как, чтобы отрицать эту возможность, Деви Ен должен был на какое-то 
мгновение допустить ее, а обитатель планеты даже к минутному колебанию 
относился с величайшим недоверием. Так уж были устроены крупные приматы.)
На пятый день дикарь, возможно просто от упадка сил, довольно долго оставался 
спокойным. Они беседовали с Деви Еном в его личном кабинете, и вдруг он снова 
впал в бешенство, когда Деви Ен впервые упомянул как о чем-то само собой 
разумеющемся, что харриане ждут начала атомной войны.
— Ждете?! — воскликнул дикарь. — А почему вы так уверены, что она обязательно 
будет?
Деви Ен вовсе не был в этом уверен, но ответил:
— Атомная война происходит всегда. Наша цель — помочь вам после нее.
— Помочь нам после нее! — изо рта примата стали вылетать бессвязные звуки; он 
принялся дико размахивать руками, и маувам, стоящим по обеим сторонам, пришлось 
осторожно связать его — в который уж раз! — и вывести из комнаты.
Деви Ен вздохнул. Крупный примат наговорил уже достаточно много; возможно, 
психоанализаторы извлекут из этого какую-нибудь пользу. Сам Деви Ен не видел в 
словах дикаря никакого смысла.
А примат понемногу хирел. На теле его почти не было растительности; это не 
удавалось обнаружить раньше, при наблюдении с далекого расстояния, так как 
приматы носили искусственные шкуры, то ли для тепла, то ли из бессознательного 
отвращения к безволосой коже. (Интересно было бы побеседовать с ним на эту 
тему; психоанализаторам ведь безразлично, о чем идет разговор.)
А на лице примата, как это ни странно, стали прорастать волосы; в большем 
количестве даже, чем у харриан, и более темного цвета.
Но главное — с каждым днем он все больше хирел. Он исхудал, так как почти 
ничего не брал в рот, и дальнейшее пребывание на корабле могло пагубно 
отразиться на его здоровье. Деви Ену вовсе не хотелось, чтобы это лежало у него 
на совести.
На следующий день примат казался вполне спокойным. Чуть ли не сразу сам перевел 
разговор на атомную войну. ("Видно, вопрос этот имеет для крупных приматов 
особую притягательную силу", — подумал Деви.)
— Вы упомянули, — начал дикарь, — что атомные войны неизбежны. Значит ли это, 
что существуют другие мыслящие существа, кроме вас, нас и… их? — Он указал на 
стоящих неподалеку маувов.
— Существуют тысячи разновидностей мыслящих существ, живущих на тысячах 
различных миров. Много тысяч, — пояснил Деви Ен.
— И у всех бывают атомные войны?
— У всех, кто достиг определенного уровня развития техники. У всех.
— Вы хотите сказать, что знаете об угрозе атомной войны и все же сидите сложа 
руки?
— Как это сидим сложа руки? — обиделся Деви Ен. — Мы стараемся помочь. На заре 
нашей истории, когда только начали осваивать космос, мы еще не понимали природы 
крупных приматов. Они отвергали все наши попытки завязать с ними дружбу, и в 
конце концов мы отступились. Затем мы обнаружили миры, лежащие в радиоактивных 
руинах. И наконец натолкнулись на планету, где атомная война была в разгаре. Мы 
пришли в ужас, но ничего не могли сделать. Мало-помалу мы становились умнее, и 
теперь, когда находим какой-нибудь мир в стадии овладения атомной энергией, у 
нас все наготове — и спасательное противорадиоактивное снаряжение, и 
генетикоанализаторы.
— Что такое генетикоанализаторы?
При беседе с крупным приматом Деви Ен строил фразы по законам его языка. Он 
сказал, осторожно выбирая слова:
— Мы держим под своим контролем спаривание и производим стерилизацию, чтобы, 
насколько возможно, вытравить захватнический инстинкт у немногих оставшихся в