относятся к ней бескорыстно, "планета-обольстительница" станет эдемом; для тех 
же, кто обманет ее доверие и причинит ей зло, она превратится в разъяренную 
фурию.
Сам Бредбери считает, что научная фантастика дает писателю наиболее широкие 
возможности для выражения моральных и социальных идей. И можно только 
согласиться с утверждением А. Азимова: "Рэй, по моему мнению, пишет не научную, 
а социальную фантастику".
В том же аспекте воспринимается творчество и некоторых других американских 
фантастов, в частности Пола Андерсона, представленного в нашем сборнике 
рассказом "Человек, который пришел слишком рано". Почти во всех своих 
произведениях он сталкивает будущее с прошлым, отдавая предпочтение 
докапиталистическим, патриархальным формам жизни ("Крестоносцы космоса", "Не 
будет перемирия с королями", "Прогресс", "Отставание во времени" и др.). Но 
делается это не из-за какого-то особого пристрастия к темным векам феодализма, 
а опять-таки из страха перед будущим, которое в представлении Андерсона 
концентрирует в галактических масштабах всю жестокость и бесчеловечность 
господства "железной пяты" — современного монополистического капитала.
Варьируя на новый лад тему "Янки при дворе короля Артура" Марка Твена, писатель 
переносит своего героя, сержанта американской военной базы в Исландии, в эпоху 
викингов. В отличие от предприимчивого янки из Коннектикута сержант Джеральд 
Роберте, попавший в далекое прошлое, оказывается совершенно неприспособленным, 
беспомощным, смешным и ни на что не пригодным. Все блага современной 
цивилизации, носителем которых является молодой американец" в глазах древних 
исландцев ровно ничего не стоят. При этом автор относится с нескрываемым 
сочувствием к мужественным, простодушным, свободолюбивым скандинавам, открывшим 
Америку еще за пятьсот лет до Колумба.
Хотя действие рассказа Гарри Гаррисона "Смертные муки пришельца" отнесено в 
далекое будущее и происходит на какой-то чужой планете, взгляды этого писателя 
во многом сходны со взглядами П. Андерсона. В жарком споре с миссионером, 
высадившимся на этой планете, чтобы обратить аборигенов в христианскую реру, 
торговец Гарт говорит: "Здешние жители, простые и необразованные существа 
каменного века, умудрились до сих пор обходиться без всякого суеверия и без 
зачатков религии… Они единственный первобытный народ из всех виденных мною, 
который совершенно свободен от суеверий и благодаря этому гораздо счастливее и 
разумнее других. Я хочу, чтобы они такими и остались". В борьбе атеиста Гарта с 
отцом Марком за влияние на жителей планеты ни один не побеждает. Только 
проповедь миссионера приводит к совершенно неожиданному результату: желая 
проверить справедливость его слов о всемогуществе бога, аборигены поступают так,
 как сказано в библии и… совершают первый тяжкий грех. Религия требует жертв, и 
миссионер в этом убедился, когда его распяли на кресте.
"Смертные муки пришельца" — не единственное из произведений англо-американской 
фантастики, в которых здоровые реалистические взгляды на жизнь 
противопоставлены религиозным предрассудкам. В русском переводе издан также 
рассказ Артура Кларка "Звезда", построенный как мысленный спор 
астронома-иезуита, находящегося на космическом корабле, с Игнатием Лойолой. 
После того как расчеты убедили иезуита, что взрыв сверхновой, погубившей 
высокоразумную цивилизацию, был замечен на Земле и назван Вифлеемской 
звездой-провозвестницей, он отвергает основной постулат своего ордена: "Ради 
вящей славы господней верь и не сомневайся".
К сожалению, антиклерикальные и антирелигиозные произведения теряются в потоке 
книг, авторы которых стремятся примирить науку с религией. К таким вещам 
относится известная трилогия англичанина К. Льюиса, где откровенная религиозная 
проповедь облечена в форму научно-фантастического повествования, и объемистый 
роман американца Уолтера Миллера младшего "Гимн Лейбовицу" о восстановлении 
науки под эгидой церкви после мировой ядерной войны.
Установление контактов с инопланетными цивилизациями — одна из самых 
распространенных и волнующих тем мировой научной фантастики. Эта гипотетическая 
проблема решается с разных позиций в зависимости от научных взглядов и идейной 
устремленности авторов. Достаточно сопоставить хрестоматийный рассказ Мюррея 
Лейнстера "Первый контакт" с не менее известным рассказом И. Ефремова "Сердце 
Змеи", задуманным как прямой ответ американскому фантасту, чтобы выявились 
диаметрально противоположные точки зрения.
И там, и здесь речь идет о случайной встрече в глубинах космоса двух 
звездолетов из разных солнечных систем и возможности установления контакта 
между представителями высоких цивилизаций, отстоящих одна от другой на сотни 
световых лет.
М. Лейнстер уснащает свой рассказ такого рода сентенциями: "Возможно, они 
хотели мира, но, несмотря на кажущееся дружелюбие противника, правильнее было 
готовиться к вероломному нападению". "Если чужие узнают о существовании людей, 
возникнет дилемма-торговать или сражаться". "Единственным по-настоящему 
надежным выходом казалось уничтожение другого корабля в мгновенной и 
смертельной атаке — в целях самозащиты". "Люди не испытывали неприязни к чужим, 
вероятно, так же, как и чужие — к людям, но на основании строго логических 
причин нужно было убить или быть убитыми".
Неприемлемые для нас взгляды американского автора вытекают из его неверия в 
возможность равноправного существования двух могущественных рас. Объяснить это 
можно тем, что рассказ, написанный вскоре после второй мировой войны, отражает 
взгляды среднего американца, подавленного официальной пропагандой, на 
взаимоотношения народов. И недаром И. Ефремов, оценивая "первый контакт" сточки 
зрения людей далекого будущего — членов экипажа звездолета "Теллур", пишет в