вздумайте звонить в больницу или там в полицию, иначе он так 
разбушуется, что его уже не остановишь. Кроме меня, с ним никто не умеет 
управляться. В прошлый раз, когда он пришел в ярость из-за каких-то пустяков, 
потребовалось трое здоровенных мужчин, чтобы справиться с ним. И то, когда 
санитарная машина отошла, у одного была сломана кисть руки, у другого были три 
раны на лбу, а у третьего выбиты три зуба. На внешность его вы не смотрите, он 
ужасно силен. В общем слушайте его с наивным видом, и он будет доволен… 
Убедительно прошу вас, всего тридцать минут!
Не дожидаясь моего ответа, она повесила трубку. Вот уж действительно положение! 
Я было с облегчением вздохнул, когда узнал, что это не посыльный из студии. Но 
спятивший почитатель — нет, слуга покорный, если это и лекарство, то слишком 
сильное. Отчаяние, злость, глупость перемешались и кипели во мне. Я долго стоял,
 как загипнотизированный, уставясь на телефонную трубку, не зная, что еще может 
вырваться из нее.



5

— Оказывается, этот тип у нас в прихожей, он вовсе не из студии.
— Кто же он?
— Из этих. — Я покрутил указательным пальцем у виска. Мой почитатель.
— Радости мало.
— Да, плохо. Послушай, прими его вместо меня, а?
— Это психа-то?
— Я ведь должен как-то собраться с мыслями и подготовиться… Настоящий посыльный 
все равно придет рано или поздно.
— Не сдаешься?
— Я должен сделать все, что в моих силах… А этот тип, который к нам явился, 
вдобавок еще из буйных.
— Этого только не хватало! — Она вдруг рассердилась. — Ты что же, предлагаешь 
мне посидеть часок—другой с буйно помешанным?
— Ты меня не поняла. Если просто слушать и не перечить ему, он ведет себя 
вполне нормально. И кроме того, мне определенно обещали, что через тридцать 
минут за ним приедут…
— Ну вот ты с ним сам и посиди. Без меня.
— Ты здесь больше подходишь. Ты будешь смягчающе действовать на него своей 
женственностью.
— Будет тебе врать. В конце концов это твой почитатель, а не мой.
— Послушай, мне сейчас не до почитателей. К тому же этот тип еще вбил себе в 
голову, будто он марсианин. Пойми, для меня это слишком тяжело!
— Так он — марсианин?! — Она расхохоталась цинично и злобно. — То-то я смотрю — 
у него посреди лба третий глаз прорезывается…
— Над этим не шутят. Надо же иметь сочувствие, в самом деле. Если подойти к 
нему дружески, проявить интерес, какую-то душевную близость…
— Всю жизнь об этом мечтала! И ты посмел надеяться, что я… Нет уж, друг мой, 
что сам посеял, то и жни.
Произнеся эти слова, жена тут же удалилась. Возможно, вы воспылаете 
негодованием: так ли должны вести себя жены в осажденной крепости? Но ведь это 
я во всем виноват. Я с самого начала согласился на капитуляцию, я с самого 
начала обманул доверие своей жены. Вы сомневаетесь? Но ведь я попытался 
отгородиться женой от сумасшедшего, который, как на зло, обратил мою трагедию в 
дрянной фарс. Такое мужьям не спускают. Да, поистине тяжкая ноша свалилась мне 
на плечи. Пока я тянул время, предаваясь праздным размышлениям, со стороны 
прихожей послышались торопливые шаги. Я вспомнил телефонный разговор и 
содрогнулся. Никакие унижения не причинят мне столько ущерба, сколько мой гость,
 если я доведу его до бешенства. Поговорку «что посеешь, то и пожнешь» не жена 
придумала, но предъявлять сейчас какие бы то ни было претензии вряд ли уместно… 
Итак, не будем юлить и скажем «здравствуй» призраку нашего марсианина!
Посетитель стоял спиной к свету, падавшему из прихожей, как бы слегка сутулясь, 
прижимая обеими руками к груди черный кожаный портфель, — воплощение усердия и 
смущения.
Лица его против света я хорошенько не разглядел, но он улыбался добродушной 
улыбкой, какая бывает только у агентов, торгующих предметами домашнего обихода, 
и больше ни у кого. Впрочем, покрой и расцветка его фланелевого костюма были, 
пожалуй, слишком изящны и ярки для торгового агента.
Мне сразу бросилось в глаза, что он невысокого роста и хрупкого телосложения. 
Может, он и был буйно помешанным, но ничего ужасного в его облике я не заметил. 
Ничего в нем не было от того страшного образа, который я нарисовал себе после 
разговора с его супругой. Едва я облегченно вздохнул, как он воскликнул 
негромким взволнованным голосом:
— Как я рад вас видеть, сэнсэй!
Затем он перегнулся, наклонился ко мне и хихикнул. Этот смешок неприятно 
поразил меня, и я отступил на шаг, а он затараторил:
— Я почитатель вашей программы, сэнсэй. Хорошие это передачи, в высшей степени 
поучительные. И вот я решился сегодня посетить вас, сэнсэй, дабы предложить 
поразительный материал… Даю вам слово, это самая настоящая сенсация, и как раз 
для вашей программы!
Он выпалил все это без передышки, умудряясь в то же время кокетливо хихикать. 
Хорошенькое дело, неужто он будет продолжать все тридцать минут в том же духе? 
Я уже сыт