зашел в комнату, - Гурджиев исчез! Врач 
не мог представить, как это случилось, ведь тот не мог двигаться!
     Гурджиев стоял на дороге рядом со скорой помощью, затем он вернулся в дом 
и 
спросил: "Машина пришла, где доктор?" 
Он шел! Доктор не верил своим глазам. Невозможно! Ведь больной был не в 
состоянии ходить. Врачи собравшегося 
консилиума тоже были потрясены, никто не мог поверить, что он может сделать 
хоть 
один шаг, а он сам дошел до машины. 
Мало того, он вернулся и спросил: "Где доктор?"
     Двумя неделями раньше, - а ведь он был болен, очень болен, - однажды 
вечером он попросил учеников: "Дайте мне 
машину, я хотел бы поводить". Это - за две недели до смерти!
     "Доктор не велел вам вставать с постели".
     "Забудьте о докторе, дайте машину". Он сел в машину и поехал в одну 
русскую 
церковь, просидел там под деревом 
полтора часа. Только потом узнали, что это было место, где его похоронили через 

две недели, он отправился посмотреть на 
него двумя неделями раньше. Он никогда там раньше не был, никогда не заходил в 
эту церковь, это был первый и последний 
раз в его жизни, потом он уже был мертв. Беннет сообщает: он приехал через 
сутки, Гурджиев был уже мертв. Он приехал 
среди ночи, бросился в церковь, где лежало тело Гурджиева, вокруг никого не 
было. Он сидел молча. Вдруг его охватил 
страх, его бросило в дрожь; он почувствовал, что Гурджиев еще жив. Он был 
ученый, математик, он не мог обманываться. 
Он не был его учеником, не был эмоциональным человеком, не был сентиментален - 
совсем другой тип. Он подошел ближе, 
чтобы понять, в чем дело, привел себя в полную тишину и молчание.'Было чувство, 

что кто-то дышит. Он прошелся по 
церкви... ближе... когда он подходил ближе к телу, он чувствовал дыхание 
явственнее; отходил дальше - дыхание 
чувствовалось слабее, а Гурджиев был мертв. Но он чувствовал, что тот еще 
летает 
где-то рядом, как будто тело было еще 
живо, как будто он был еще здесь.
     Это возможно: тот, кто умирает пробужденным, многое может. Тот, кто 
умирает 
в понимании, на самом деле не умирает, 
он познал бессмертие в себе.
     Отбросьте утешения, веры, становитесь все более и более пробужденным. 
Отбросьте свои сны, отбросьте свои 
колыбельные - это единственный путь. Дао просто, и все же мучительно трудно. 
Просто Дао не может быть сложным. 
Мучительно трудно, вы сами очень сложны и вам не просто стать простым. 
Сложность 
в вас, а не в Дао. Дао - очень простой 
путь, проще некуда: никакого учения, никаких требований, никакой морали, ничего 

от вас не ждут, только одно - чтобы вы 
жили естественно, просто, в созвучии с существующим. И не привносите вероучения,
 
не привносите теории, не привносите 
теологию.
     Даосские мистики никогда не говорят о Боге, перевоплощениях, аде, небесах. 

Все это - создание человеческого ума, 
объяснения того, что объяснить невозможно, объяснение тайны. Все объяснения 
против Бога, все объяснения снимут тайну с 
существующего. Существующее - это тайна, надо принять его, как тайну, и не 
претендовать ни на какие объяснения. Не 
нужно никаких объяснений, только удивление, восклицающее удивленное сердце, 
пробуждение, удивленное чувство тайны 
жизни в каждое мгновение. Тогда и только тогда вы узнаете, что такое истина. А 
истина освобождает.

     ВОПРОС Кто настоящий христианин?
     ОТВЕТ Трудно сказать, я - не христианин, и Христос - не христианин. Одно 
можно сказать наверняка: Христос - не 
христианин, Будда - не буддист, Кришна - не индуист.
     Будучи христианином, человек избегает быть Христом. Быть христианином - 
значит продолжать спать. Вы пользуетесь 
одним из снотворных, называемым "христианством", чтобы продолжать спать. Кто-то 

пользуется снотворным "индуизм", 
чтобы продолжать спать, но все это - наркотики. Настоящий человек имеет