доводилось сходиться в рукопашной схватке. Хотя она была высокого роста, 
особенно по корейским меркам, но весила в два раза меньше меня, и я понял, что 
подсознательно считал, что она не смогла бы тягаться со мной в рукопашной 
схватке. Я ошибался.
 Техника моей возлюбленной была безупречной. Легкая и быстрая, как ртуть, она 
обладала исключительной физической силой.
 Лин вновь атаковала меня. Во мне еще теплилось подсознательное желание лишь 
защищаться, не атакуя, чтобы не причинить ей боли, но вскоре я убедился, что 
более слабым существом в этом поединке был именно я и, похоже, Лин не 
собиралась щадить меня.
 Она стремительно перемещалась по площадке, осыпая меня градом ударов, 
подкрепленных болевыми захватами за волосы и кожу и точечными ударами в болевые 
зоны. Я явно проигрывал, и проснувшаяся во мне мужская гордость не могла этого 
допустить.
 Я включился в бой в полную силу, как если бы я дрался с Учителем. Теперь 
перевес Лин был менее заметен, но как только я чуть расслаблялся, она, не 
упуская возможности, наказывала меня резкими и болезненными ударами. Наша 
борьба становилась все более яростной, и наступил момент, когда я, взглянув на 
Лин, действительно позабыл о том, что передо мной женщина, которую я люблю. Я 
пытался противостоять сильнейшему спарринг-партнеру, и образ женщины 
растворился и исчез, уступив место образу жестокого и опытного противника.
 - Все, хватит, - подняла руки вверх кореянка, увернувшись от моего очередного 
удара.
 Я сел на землю, стараясь отдышаться.
 - Ну и задала же ты мне трепку! - с восхищением произнес я. - Я знал, что ты 
хорошо дерешься, но даже не подозревал, насколько здорово ты это делаешь.
 Лин усмехнулась.
 - Теперь ты изменил свое мнение о женщинах?
 - На интеллектуальном уровне - да, но в глубине души я не могу считать тебя 
обыкновенной женщиной. Ты для меня - само совершенство, ты принадлежишь к 
совершенно другой культуре, и, кроме того, ты - последователь Спокойных, так 
что мне трудно обобщить мой опыт с тобой и сделать его частью своей модели мира.

 - Не беспокойся, с помощью медитации осознания ты сможешь перестроить свой 
взгляд на женщин, - подмигнула мне кореянка.
 Мы вернулись во времянку.
 - Ты должен начать упражнение прямо сейчас, пока воспоминания о нашем поединке 
свежи в твоей памяти, - сказала Лин. - Выполни медитацию воспоминаний и 
переместись назад по линии жизни в "первый кирпичик Вероники", а затем замедли 
время и полностью восстанови свои ощущения в момент, когда ты ударил ее, и 
затем, когда ты осознал, что ударил женщину.
 Поскольку незадолго до этого разговора я выполнял упражнения по выправлению 
искаженных кирпичиков модели мира, это было нетрудно сделать. Даже без указаний 
Лин я знал, как я должен поступить, чтобы изменить вредную для воина установку.
 Восстановив в ощущениях нужный отрезок времени, я переместился в позицию 
стороннего наблюдателя и выполнил медитацию осознания, внедрив в свою модель 
мира новый опыт, заставивший меня произвести переоценку ценностей. В этом новом 
опыте женщина могла быть как символом женственности, так и жестоким и 
беспощадным врагом.
 Сохранив осознание этого ощущения, я снова переместился внутрь "первого 
кирпичика Вероники", но мой жизненный опыт теперь был иным. Моя реакция была 
самой естественной неосознанной реакцией на неожиданную агрессию, и в этом не 
было ничего ужасного или постыдного. Я почувствовал, как прежнее восприятие 
ситуации уплывает назад по нити жизни, угасая и растворяясь в бесконечности.
 Угрызения совести больше не терзали меня. Мое новое ощущение себя было таким 
непривычным, что я попытался вернуться к своему прежнему осознанию. В 
ностальгическом порыве вернуть утраченные иллюзии детства я неожиданно для себя 
самого попытался воспроизвести его, но оно ускользало, как льдинка, тающая на 
раскаленной сковородке.
 Мне вдруг вспомнились слова Лин:
 - То, как ты реагируешь на женщину, должно определяться лишь контекстом 
данного момента. Старайся использовать лучшее, что в ней есть, и мягко обходи 
острые углы, но никогда не проецируй на нее своих ожиданий.
 Хотя в тот момент речь шла совсем о другом, лишь сейчас я осознал важность 
заключительной части фразы; "Никогда не проецируй на нее своих ожиданий".
 Я попробовал представить себе какую-то абстрактную женщину. Перед моим 
внутренним взором возник неясный расплывчатый образ. Я не знал, кто эта женщина,
 чего она хочет и что я мог бы ожидать от нее в следующий момент.
 Мое восприятие ее было ровным и чистым, как белый лист, на котором жизнь 
должна была оставить свои отметки. Я ничего не проецировал на нее. Я просто 
ждал.
 - Вот видишь, ты это сделал, - прошептала Лин, всем телом прижимаясь ко мне.




 Глава 10


 На зимние студенческие каникулы я съездил в Москву навестить сестру, а заодно