посмотреть, чем дышит столица. В отличие от по-южному спокойного Симферополя 
жизнь в Москве била ключом, и сестра активно вращалась в ее бурлящих 
водоворотах.
 В предыдущих книгах я много рассказывал о моих родителях, но мало упоминал о 
сестре. Леночка, подобно большинству членов моей семьи по линии матери, 
обладала яркой и всеподавляющей индивидуальностью. В наследство от мамы ей 
достался устойчивый огненный темперамент и на редкость властный характер. Но 
если у матери недостатки характера компенсировались исключительно щедрым и 
добрым сердцем и наилучшими намерениями по отношению к окружающим людям, 
огненная воля сестренки была направлена лишь на немедленное удовлетворение ее 
личных потребностей, выражавшихся в чрезмерно развитой жажде господина, жажде 
поклонения, жажде самолюбования, жажде острых ощущений и т. п.
 Сестра была театральным критиком и, естественно, вращалась в среде актеров, 
режиссеров, писателей, поэтов и прочих представителей московского бомонда, 
среди которых встречались весьма эксцентричные личности.
 Яркая классическая красота сестры, ее властная и гордая осанка в сочетании с 
необузданной сексуальностью воздействовали на мужчин почище, чем валерьянка на 
котов. Именно благодаря этим своим качествам провинциальная девочка, 
закончившая факультет журналистики и отправившаяся покорять столицу, ухитрилась 
в относительно короткий срок сделать в Москве головокружительную карьеру.
 Для начала она заморочила голову пожилому академику, который в благодарность 
за счастье находиться рядом со столь прелестным юным созданием купил ей 
кооперативную квартиру. Затем последовала непрерывная череда высокопоставленных 
и престижных любовников, как наших, так и зарубежных. Благодаря этому я с 
раннего детства познакомился с жизнью богемы.
 С моей точки зрения, мужчины, испытывающие неодолимую тягу к Леночке, были 
совершенно лишены инстинкта самосохранения. Сестренка, несмотря на свое 
рабоче-крестьянское происхождение, всегда держалась с надменностью и 
высокомерием аристократки, взирающей свысока на копошащихся у ее ног ничтожных 
представителей мужского пола и милостиво предоставляющей им возможность 
приглашать ее в дорогие рестораны, дарить драгоценности и меха, а также 
выражать неустанное восхищение ее особой.
 Капризная властность сестры привлекала мужчин, которым нравится покорять 
женщин так, как покоряют вершины: чем стервозней и недоступней дама их сердца - 
тем лучше, поскольку это подогревает азарт борьбы. Однако, покорив вершину, 
немногие удерживались на ней даже в течение месяца. Сестренка со своими 
непомерными требованиями, скандалами и капризами неизменно ухитрялась рано или 
поздно довести до белого каления даже самых верных своих обожателей.
 Так, напившись в ресторане, она могла из-за любой не понравившейся ей мелочи 
начать кидаться тарелками или столовыми приборами. Однажды, когда сестренка, 
как всегда из-за очередного пустяка, впала в ярость, мне пришлось 
воспользоваться навыками, полученными во время обучения у Ли. К своей чести, я 
ухитрился поймать и поставить обратно на стол все предметы сервировки, которые 
прицельно и методично запускала в меня разбушевавшаяся Леночка.
 Сестра была старше меня на двадцать лет, у нее не было своих детей, и чувства, 
которые она испытывала ко мне, были скорее материнскими, чем сестринскими. С 
раннего детства, приезжая из Симферополя в столицу, я словно оказывался в 
другом мире. Сестра водила меня в театры, на Кремлевские елки, брала с собой в 
самые шикарные рестораны Москвы, где ее иностранные любовники иногда платили за 
ужин неимоверные по нашим тогдашним меркам суммы, приглашала на дипломатические 
приемы, где я поражался необъятным размерам праздничных тортов и наслаждался 
божественным вкусом совершенно необычных конфет.
 Я бывал на вечеринках актеров и писателей, и, хотя подобный опыт давал мне 
огромный заряд духовной энергии, возможно, именно это обстоятельство начисто 
лишило меня пристрастия к богемной жизни и тяги к роскоши и высшему обществу, 
столь характерных для сестры.
 Хотя литературные и театральные вечеринки были волнующими и интересными для 
моего юношеского ума, как губка впитывающего новые идеи и точки зрения, в этих 
сборищах не было души, не было человечности, свойственной общению в 
провинциальных городках. Здесь мало кто прислушивался к голосу другого. Каждый 
старался изо всех сил выпятить свою уникальную и неповторимую индивидуальность. 
Это выражалось в одежде, в избыточной косметике, в склонности к 
интеллектуальным рассуждениям на любые темы, в удалых песнях и пьяных плясках 
на столах, в бесконечных и весьма далеких от истины историях о своих 
героических деяниях и о том, как мерзкие и тупые обыватели не понимают 
истинного таланта, и т. д.
 Учитывая, что после принятия избыточного количества алкогольных напитков, 
неповторимая индивидуальность представителей богемы не требовала особых усилий 
для самопроявления, подобные сборища одновременно и удивляли, и развлекали меня.

 Когда я вырос, сестра твердо решила превратить меня в настоящего мужчину. С ее 
точки зрения настоящий мужчина должен был зарабатывать кучу денег для того, 
чтобы с шиком просаживать их на многочисленных любовниц.
 К идее заработка денег я относился с прохладцей, предпочитая тратить свое 
время на обучение у Ли и приобретение знаний, которые могли бы помочь мне в 
следовании по пути Спокойных, но от очаровательных женщин, с которыми меня 
регулярно знакомила Леночка, в надежде, что я наконец-то возьмусь за ум и 
женюсь на богатой невесте, получив, вдобавок, московскую прописку, я не мог 
отказаться. Так что, благодаря сестренке, я до сих пор бережно храню 
воспоминания о моих юношеских московских любовных приключениях, об актрисах и