подачи всерьез заинтересовался иглоукалыванием и, хотя и был самоучкой, лечил 
быстро и эффективно. Об этом его таланте прослышали более высокие чины. Они 
начали пользоваться его услугами, а в благодарность за это посылали его на 
различные курсы повышения квалификации, писали положительные характеристики и 
всячески способствовали его продвижению по службе.
 Переезжая на новое место службы, в другой город, этот мой знакомый быстро 
создавал себе репутацию не только открытого общительного парня и хорошего 
офицера, но и врача, целителя, бескорыстно помогающего окружающим. В армии, как 
ни в одной другой структуре, бескорыстие нередко щедро вознаграждается. В конце 
концов он перебрался в Москву, защитил диссертацию и получил звание полковника. 
Возможно, когда-нибудь он станет генералом. Не знаю, как сложилась бы его жизнь,
 если бы он не увлекся иглоукалыванием...
 Общаясь со знахарями, я убедился в том, что, хотя они и применяют самые разные 
методы, все эти методы базируются на нескольких основных принципах или идеях. 
Наблюдая за работой народных целителей, я понял, что по меньшей мере половина 
успеха обеспечивается не столько прописываемыми ими лекарственными препаратами, 
сколько специфическим процессом общения, неким особого рода контактом, 
устанавливающимся между лекарем и пациентом.
 Наиболее распространенным способом общения с больным было полное подавление 
его воли, более того, некоторые знахари, как мне казалось, воспринимали 
пациента чуть ли не как врага, которого они стремительным натиском захватывали 
в плен. Я понимал, что в условиях дефицита времени, при большом потоке больных 
этот метод может неплохо работать, но мне, воспитанному в шоу-даосских 
традициях проявления уважения к людям и искреннего ненасильственного общения, 
он не слишком нравился, хотя в некоторых случаях он и в самом деле оправдывал 
себя.
 С одной из целительниц, крайне агрессивной и на редкость воинственно 
настроенной по отношению к больным, я познакомился чисто случайно, благодаря 
моему другу, который зарабатывал на жизнь подпольным разведением пушных зверей. 
Володя ненадолго заскочил ко мне домой и, поговорив на разные темы, предложил 
мне поехать с ним к целительнице Анфисе, живущей в Белогорске на улице Павлика 
Морозова.
 - Ты сам убедишься, что это нечто особенное, - улыбаясь собственным 
воспоминаниям, сказал Володя. - Не знаю, насколько она хороша как целительница, 
но могу гарантировать, что по изощренности ругательств и многоэтажности мата 
она побьет любого мужика. Надеюсь, что ее напор тебя не испугает.
 - Меня трудно испугать, - заметил я. - Ты слышал, как выражается моя дорогая 
мама. Не уверен, что твоей белогорской колдунье удалось бы ее превзойти.
 - Ох уж эти женщины, - вздохнул Володя. - С ними так просто не сладишь.
 - И как она лечит? - поинтересовался я.
 - Травами и родным русским матом, - ответил Володя. - Народ к ней просто 
ломится.
 - А ты как с ней познакомился?
 - Мои родственники находятся с ней в приятельских отношениях. А я к ней 
обращаюсь за советами по поводу песцов. Ты же знаешь, я не могу пригласить 
официального ветеринара, а она и животных лечит.
 Пока мы добирались до шоссе, чтобы поймать попутку до Белогорска, Володя 
сообщил мне дополнительные сведения о воинственной целительнице. Я узнал, что в 
данный момент в ее доме живет семейная пара, приехавшая из 
Петропавловска-Камчатского, муж и жена. Каждое лето они проводят с 
целительницей, помогая ей и приобретая необходимые навыки в лечении, а в 
остальное время совершают длительные рейды по всей стране, собирая целебные 
травы в самых разных регионах, в том числе, конечно, на Алтае и на Дальнем 
Востоке. Анфиса платит им за помощь и травы небольшой процент от своих доходов, 
но эти деньги с лихвой перекрывают зарплату, которую они могли бы получить, 
работая на государство.
 На своем приусадебном участке целительница также выращивает лекарственные 
травы, и, кроме того, у нее есть много добровольных помощников, бесплатно 
снабжающих ее лекарственным сырьем.
 Володя признался, что сам неоднократно в благодарность за лечение песцов 
привозил ей овес, собранный в нужное время на указанном Анфисой поле. На то, 
чтобы наполнить багажник свежесрезанными колосьями, не требовалось много 
времени. Небольшие дозы овса в качестве общеукрепляющего средства Анфиса 
добавляла почти во все рецепты. Вообще овес и очанка были ее самыми любимыми 
растениями, и она их прописывала большинству больных. Однако иногда она бралась 
и за сложные случаи заболеваний.
 Как я впоследствии убедился, основным руководством в ее работе служили книги 
по лекарственным травам, изданные в шестидесятые годы, но, по моему мнению, 
решающим фактором успеха ее врачебной практики были именно психологические 
методы воздействия на пациента.
 Наконец мы добрались до Белогорска и несколько минут спустя отыскали небольшой 
беленый домик Анфисы. Калитка, ведущая во двор, была не заперта, и из-за нее 
доносились громкие пронзительные крики. Слова было трудно разобрать, но тон 
разговора ясно давал понять, что объекту, на который в данный момент была 
обращена всесокрушающая ярость целительницы, приходится несладко.
 Володя гордо улыбнулся и, широким жестом указывая рукой в сторону дома так, 
как директор зоопарка демонстрирует комиссии клетку редкостного и дорогого 
зверя, сказал:
 - Как видишь, прием пациентов в самом разгаре. Мы вошли во дворик и, миновав 
стайку съежившихся от нехорошего предчувствия больных, подошли к широко