то означало завершение первой большой ступени обучения 
Шоу-Дао.
     Однажды Ли сказал мне, что, хотя мы встречаемся и тренируемся почти каждый 
день, для настоящего прогресса этого мало и предложил мне устроить так, чтобы 
мы могли находиться вместе достаточно длительное время и тренироваться 
непрерывно - днем и ночью. Трех месяцев летних каникул было недостаточно. Я 
ломал голову, пытаясь найти возможность освободиться от занятий в институте, и 
неожиданно мне помог мой тренер по самбо. По его рекомендации я устроился на 
производственную практику в совхоз "Жемчужный". Вместо того чтобы 
совершенствовать и применять свои познания в сельском хозяйстве, я договорился 
(опять-таки с помощью моего тренера) с директором совхоза, что буду два раза в 
неделю вести все спортивные секции совхоза. Официально меня зачислили на 
должность помощника бригадира в бригаду виноградарей.
     Мои обязанности универсального спортивного тренера заключались в 
следующем: один раз в неделю поздно вечером я приезжал в совхоз, вместе с 
местным физруком открывал спортзал и там, в жутком, холодном, совершенно 
неприспособленном для занятий помещении с сырыми, покрытыми грибком стенами, я 
давал группам молодежи задания по художественной гимнастике, боксу, борьбе, 
настольному теннису и еще каким-то видам спорта. Ночевал я в совхозе, на 
следующий день рано утром снова проводил занятия - и был свободен до следующей 
недели. Иногда я на сутки уезжал домой. Таким образом 5-6 суток в неделю я был 
свободен.
     Славик в то время работал милиционером и занимался, в частности, охраной 
Партизанского водохранилища. Мы с Ли и со Славиком поселились в лесу недалеко 
от плотины, и начался период очень жесткого и напряженного более чем 
полугодового обучения. Ли проводил занятия в ритме три часа - тренировки, три 
часа - отдых и прием пищи. Этот цикл повторялся непрерывно. Во время 
изнурительных физических занятий Ли заставлял нас выполнять медитативные 
упражнения и одновременно рассказывал обо всем на свете: об истории клана, его 
легендах и притчах, передавал медицинские знания, теорию общения и управления 
людьми, говорил о философии, системах жестов, тайных знаках, шпионских уловках 
и о многом другом. Все это делалось для того, чтобы приучить нас получать 
одновременно информацию из многих источников и уметь отдавать информацию 
нескольким источникам, научить ум, эмоции и тело работать в разном ритме, 
выполняя различные задачи, и действовать максимально эффективно в условиях 
сильнейших физических, психических и умственных нагрузок.
     Мы выполняли медитативные комплексы, которые вводили нас в измененное 
состояние сознания и учились управлять им и действовать в нем так же эффективно,
 как и в обычной жизни. Состояние "серебряный туман" было на этом этапе 
своеобразным рубежом использования измененных состояний сознания.
     В течение суток мы вели обычные циркуляционные тренировки, которые 
заключались в непрерывном повторении на большой скорости определенных движений 
в сочетании с глубоким дыханием и переходами с круга на крут. Мы имитировали 
движения Учителя, спарринговались и бились с тенью.
     Однажды рано утром Славик ушел на дежурство, и мы с Ли остались одни. Он 
запретил мне есть и сказал, что сегодня я должен буду выполнить особое 
медитативное упражнение. В чем это упражнение заключалось, он не стал объяснять,
 а я уже привык не задавать никаких вопросов.
     Ли велел мне принять позу для медитации и достал из сумки несколько 
бутылок с буроватой жидкостью, открыл одну из них, плеснул немного жидкости в 
кружку и предложил мне выпить. Я выпил. Жидкость имела резкий неприятный вкус, 
и я подумал, что это какой-то настой из трав. Ли сел напротив меня и начал 
выполнять звуковую медитацию. Он издавал долгие, протяжные вибрирующие звуки на 
одной ноте, время от времени меняя их высоту, тональность и интенсивность. Я 
делал то же самое, стараясь звучать в унисон с ним. Время от времени Ли наливал 
в кружку очередную порцию настоя и давал мне выпить.
     Прошло три часа. Привыкнув к четкому ритму циркуляционных тренировок, я 
мог определить этот срок, не глядя на часы. Но сигнала к отдыху не последовало. 
Ли дал мне задание совмещать звуковую медитацию с вибрацией, направленной на 
активизацию ци. По его хлопку я, не переставая пропевать звуки, начинал 
вибрировать всем телом в ритме, задаваемом голосом Учителя. Иногда Ли подходил 
ко мне и хлопал меня по какому-либо участку тела, в котором была нарушена 
циркуляция ци и который требовал поэтому дополнительного воздействия. Я начинал 
бить, колотить, мять эти участки тела. Ли воздействовал на активные точки, 
заставлял меня выполнять другие медитативные упражнения, которые мы изучали 
раньше. Я все время пил настой и выпил его, наверное, несколько литров. К 
вечеру я вошел в состояние аутодвижений. Тело было легким и невесомым, оно 
двигалось само по себе, словно без участия рассудка и мышечных усилий выполняя 
необходимые упражнения. Мой мыслительный процесс остановился. Время, казалось, 
тоже остановилось, и только что-то внутри меня реагировало на команды и жесты 
Учителя.
     Окружающий мир потерял четкость очертаний и стал отчужденным и незнакомым. 
Перед глазами возникала то ярче, то слабее прозрачная серебристая пелена, 
словно кто-то встряхивал передо мной прозрачную алюминиевую фольгу, отблески 
которой мелькали и перемешивались, как множество солнечных зайчиков.
     За серебряной пеленой я увидел силуэт Ли, который жестами сделал мне вызов 
на бой. Я среагировал мгновенно, вернее, среагировало мое тело, бросившись на 
него. Мне показалось, что я двигаюсь очень медленно, я постарался двигаться 
быстрее, но у меня ничего не получилось. Я прыгнул к Ли, и этот прыжок, 
казалось, стал вечным, и тут я понял, что сейчас глубокая ночь. Вдруг эта ночь 
окрасилась равномерным