ального статуса, как в клане «Ветвей дерева». Для Спокойных 
женщина была священна, она была существом, дарующим жизнь, дающим плоды, как и 
само Дерево Жизни.

Обожествление женщины не снимало, однако, с нее забот и проблем, выпадавших на 
долю клана. Все члены клана были равны, и женщины становились воинами, лекарями 
и философами наравне с мужчинами, и то, что они рожали детей, не препятствовало 
их деятельности. Материнство продолжалось лишь около года, в период кормления 
грудью. Затем, как я уже тебе рассказывал, ребенок передавался из «руки» в 
«руку», состоящую из пяти человек (включая ребенка), среди которых он проходил 
очередной этап получения надлежащих знаний и воспитания.

Проблема современного общества заключается в том, что оно всерьез не 
задумывается о различии между воспитанием и выращиванием. Большинство родителей 
именно выращивают ребенка, полагая, что воспитывают его, но в действительности 
они лишь механически копируют действия своих родителей, впоследствии предъявляя 
претензии к школе и учителям за то, что те не смогли правильно обучить и 
воспитать ребенка. Но школа прямо не заинтересована в воспитании. Учителя в 
основном желают лишь получать зарплату, сохраняя, по мере возможности, свою 
нервную систему, расшатанную от общения с ежедневно терзающими их монстрами...

Ли замолчал. Мне показалось, что в его взгляде мелькнуло сожаление.

Я вспомнил свой школьный опыт. Действительно, о воспитании тут было трудно 
говорить, если, конечно, не считать воспитанием традиционные монологи учителей 
о необходимости быть честным и трудолюбивым, как истинный пионер – всем ребятам 
пример или, немного позже, как настоящий комсомолец. Пожалуй, это все-таки было 
не воспитание, а не очень удачная попытка промывки мозгов.

Я представил себя сыном клана. Что было бы со мной, если бы меня отняли от 
матери, как только я перестал сосать грудь? Каким бы я стал?

Я очень любил свою мать и знал, что она искренне отдавала мне всю свою любовь, 
но я уже в семи-восьмилетнем возрасте чувствовал, насколько внушаемые ею мне 
истины далеки от реальной жизни, и как расходятся слова и поведение родителей. 
Их знания и убеждения не помогали им даже элементарно ладить друг с другом...

Мысленно попросив прощения у матери, я твердо решил, что, если бы мог выбирать, 
я предпочел бы родиться в клане...

Потом мои мысли перенеслись к людям дерева. Сознание сужалось, и я 
автоматически входил в медитацию осознания нити жизни. Представление о том, что 
я – сын клана, словно унесло меня на тысячелетия назад. Смутные обрывки неясных 
видений мелькали у меня перед глазами, неопределенные, но очень яркие 
переживания мимолетно захватывали меня, уступая место другим, столь же 
мимолетным и неопределенным.

Мелькнула мысль, скорее даже не мысль, а осознание того, что чувствуют люди, 
вспоминающие свои прошлые жизни. В отличие от них, я различал вымысел и 
реальность. Упражнения нити жизни, особенно связанные с медитацией на людях и 
прошлых событиях, причастных тем или иным образом к ее формированию, иногда 
погружали меня в состояния транса с удивительно яркими видениями, в которых я, 
замещая кого-то, становился главным действующим лицом.

В такие моменты мне казалось, что все это действительно когда-то произошло со 
мной, что мое тело и я сам вспоминаем нечто, в самом деле имевшее место 
когда-то давным-давно, когда я еще не родился.

Меня больше не удивляло, что люди, подсознательно испытывающие сильный страх 
смерти, с легкостью принимают на веру теорию реинкарнации, особенно в том 
случае, если их жизнь сложилась так, что она не удовлетворяет их. Имея 
чуть-чуть воображения и достигая при помощи медитации измененных состояний 
сознания, они сталкиваются с реализацией своих тайных фантазий и желаний, с 
полной достоверностью «вспоминая» и с восхищением переживая свои воплощения в 
царей и знаменитых полководцев, мушкетеров и танцовщиц, великих художников и 
поэтов.

Нить жизни уносила меня все дальше и дальше. Картины становились более яркими и 
отчетливыми. Я видел горы гниющих трупов людей и животных под величественными 
кронами священных деревьев. Я видел людей, одетых в шкуры, с луками и копьями в 
руках. Они спорили о чем-то на непонятном мне языке, но смысл их разговора был 
мне ясен.

Нити жизни противников жертвоприношений засияли передо мной сплетениями 
золотого жгута, и я последовал за ними, поднимаясь вверх и проносясь через 
время и пространство. С высоты птичьего полета я наблюдал, как группа людей с 
зелеными ветвями в руках вышла из леса на бескрайние просторы степей. Я 
поднимался все выше и выше, и кинофильм Великого Исхода прокручивался передо 
мной...

Люди клана рождались и умирали. Они