перестает быть основной ведущей силой его действий, и тут на поверхность 
выходит годами накапливавшаяся неудовлетворенность остальных потребностей, и 
наступает душевный кризис. Ему повезет, если он сможет пробудить в себе иную 
жажду и заняться процессом ее удовлетворения, в противном случае его ждет 
эмоциональный хаос и потеря смысла жизни.
     По той же самой причине любовь, которая казалась безмерной, страстной и 
вечной, обращается в отчуждение или даже отвращение после медового месяца. 
Человек, готовый идти на любые крайности ради удовлетворения своей жажды любви 
и сексуальной близости и всеми путями добивавшийся взаимности, после получения 
вожделенной награды - предмета своего обожания - удовлетворяет, наконец, свою 
жажду, и тут на поверхность выходят иные неудовлетворенные потребности, такие, 
как потребность в разнообразии, потребность в одиночестве, потребность в 
понимании и сочувствии, потребность в надежности и безопасности и т.д.
     Если же, как обычно бывает, партнеры, удовлетворив свою жажду сексуальной 
близости выясняют, что они не способны удовлетворить остальные жажды и 
потребности друг друга, любовь исчезает, и на ее месте возникает сложный букет 
из разочарований, негативных чувств и горьких воспоминаний о былой страсти.
     Подобную ситуацию Лермонтов великолепно описал в знакомом нам со школы 
рассказе "Бэла". Там Печорин со всем пылом страсти добивается любви похищенной 
для него девушки, и, в конце концов, влюбив ее в себя, начинает испытывать 
нестерпимую скуку.
     Вообще Печорин может служить ярким примером неприятных последствий, к 
которым приводит отсутствие удовлетворения естественных человеческих 
потребностей. В его случае первое, что бросается в глаза - это неспособность 
Печорина к установлению эмоциональных контактов с другими людьми. В его жизни 
нет места глубокой дружеской привязанности или любви. Мы не знаем, каким 
образом в его модели мира возник подобный запрет на любовь и привязанность - 
возможно в этом была виновата холодность его матери или разочарование в первой 
любви. Часто в основе подобного внутреннего отрицания любви и привязанности 
лежит глубинный страх испытать боль, если человек, которого ты любишь, 
отвергнет тебя, бросит или предаст.
     Мы замечаем, что когда Печорин не поглощен удовлетворением какой-либо 
своей жажды, он испытывает состояние скуки и внутренней пустоты. Жизнь кажется 
ему ненужной и бессмысленной, поскольку именно чувство любви и эмоциональной 
привязанности не важно к чему - к месту, где ты живешь, к миру, который тебя 
окружает, к делу, которым ты занимаешься, к животным, друзьям или близким и 
является основным источником положительных эмоций, делающих человека счастливым 
и заставляющим его ощущать свою жизнь наполненной и осмысленной.
     Неспособность к эмоциональной привязанности компенсируется у Печорина 
набором жажд, близких к жажде самоутверждения и жажде ощущений. Ощущение 
опасности, игра со смертью, азартные игры, соревнование в борьбе за любовь 
женщин - это те самые стимулы, которые возбуждают его, на время заполняя 
пустоту и помогая заглушить ощущение общей неудовлетворенности и разочарования.
     Воины жизни лишены жажд. Они учатся осознавать, развивать и удовлетворять 
все свои потребности, и это делает их независимыми, счастливыми и гармоничными.
     Будда когда-то сказал: "Желания приносят страдания. Человек, который 
избавится от желаний, избавится от страданий".
     Спокойные придерживаются другой точки зрения. Избавить человека от желаний 
может только смерть. Когда хочется есть, можно усилием воли подавить голод, но 
если полностью избавиться от желания есть, человек умрет. Поэтому последователи 
Шоу-Дао переформулировали эту мысль Будды следующим образом: "Жажды приносят 
страдания. Человек, который избавится от жажд, избавится от страданий".
     Эта формулировка также требует некоторых дополнений и уточнений, потому 
что одного лишь избавления от жажд недостаточно для того, чтобы ощущать себя 
полностью счастливым. Оно должно сопровождаться осознанием своих подлинных 
потребностей и знанием о том, как их правильно удовлетворить, одновременно 
неограниченно развивая свою способность наслаждаться жизнью.
     Хотя это может показаться парадоксальным, но в истории Будды и в истории 
Печорина есть нечто общее. Поиск избавления от страданий через отсутствие 
желаний, через отсутствие эмоционального отношения к происходящему, на долгое 
время ставший основной навязчивой идеей принца Гаутамы, возник у него в связи с 
глубокой эмоциональной травмой, - подобно тому, как сформировалось глубинное 
отрицание эмоциональных привязанностей у Печорина.
     Мы помним, что в молодости Будда был счастливым и беспечным принцем, 
жившим в прекрасном дворце, окруженном великолепным садом.
     Его малейшие желания немедленно выполнялись угодливыми слугами. Отец 
Гаутамы, желающий, чтобы ничто не омрачало жизнь его любимого сына, повелел, 
чтобы принца полностью оградили от любых проявлений горя и страданий. Принц 
вырос, не подозревая, что в мире существуют беды и нищета, болезни и смерть.
     Беззаботная юность принца закончилась, когда он увидел мертвого человека. 
В этот момент, столкнувшись с реальностью, прекрасная, светлая и радостная 
модель мира Гаутамы разрушилась, как карточный домик. Никогда не сталкиваясь с 
горем, болью, страданием и смертью, он не знал, что это такое, а поэтому не 
умел сопротивляться им.
     Психическая травма была настолько сильна, что принц решил перечеркнуть всю 
свою прошлую жизнь. Воспоминания о радости полностью улетучились из его души, 
сменившись одним ужасающим, раздирающим душу воспоминанием о том, что мир 
наполнен горем, страданием и смертью. Новый взгляд на мир будущего основателя 
великой религии был столь же ограниченным и неполным, что и его прежний взгляд 
на мир, но теперь все помыслы Гаутамы обратились в одну-единственную жажду,