религиозным благоговением и, без сомнения, получал уроки у этих высших иерархий 
дэв, для которых в ментальном плане величественное циклическое движение 
могущественных звездных влияний выражается наружно в вечно переменчивом сиянии 
живого беспредельного света, теряющегося в громадной панораме вращающихся 
светил, систем и образующихся миров; он представлял вселенную в виде огромного 
животного. Его мысли всегда витали с ним: то были элементальные формы, 
представлявшиеся ему в виде звезд. Его высшим удовольствием было слушать 
торжественную музыку, волны которой заставляли звучать силовые хоралы.
    Третьим видом деятельности, проявляемой на этом уровне, является 
артистический и литературный труд, вдохновляемый желанием возвысить и 
одухотворить человечество. Мы находим здесь всех величайших композиторов: 
Моцарта, Бетховена, Баха, Вагнера и других, распространяющих через небесный мир 
более чудесные гармонии, чем их самые высокие земные мелодии. Громадный поток 
божественной музыки, кажется, разлился между высшими областями, предназначенный 
некоторым образом для их собственного пользования; они овладевают им, затем 
рассылают его далеко, как громадные музыкальные волны, служащие источником 
наслаждения для всех. Если живущие, поднявшись на этот ментальный план, могут 
ясно различать и усваивать эти великолепные звуки, то невоплощенные сущности, 
из которых каждая окружена своей особой свитой, еще более чувствительны к этой 
могущественной мелодии, которая воспитывает и облагораживает.
    Художники и скульпторы, которые проявляют свое искусство в возвышенных и 
бескорыстных целях, не перестают создавать и выражать тысячи восхитительных 
форм простых искусственных элементалов, детищ своих мыслей, для восхищения и 
ободрения ближних. Доставляя чрезвычайное удовольствие всему населению 
ментального плана, эти восхитительные произведения часто улавливаются артистами 
и художниками, еще находящимися в физических телах. Вдохновленные, они 
воспроизведут эти небесные творения на Земле, чтобы возвысить и облагородить 
часть человечества, увлекаемую вихрем земного существования. Трогательную и 
красивую фигуру представлял из себя на этом плане один молодой юноша, бывший 
некогда певцом-хористом и умерший четырнадцати лет. Музыка и юношеский 
энтузиазм всецело поглощали его душу, и он был глубоко убежден, что, выражая 
религиозное воодушевление толпы, теснившейся в огромном соборе, передает ей 
потоки небесного одобрения и вдохновения. Юноша умел петь – этим ограничивалось 
его образование, но он нашел прекрасное применение этому благородному дару, 
стараясь олицетворить голос народа, возносящийся к небу, и небесный глагол, 
нисходящий к народу. Его единственным желанием было как можно лучше изучить 
музыку и самым достойным образом применить ее в церкви. В небесном мире его 
желание приносило плоды. К ребенку склонялась странная, угловатая фигура 
средневековой святой Цецилии, заимствованная его воображением из оконной ниши, 
где была помещена ее статуя. Наружно это изображение в грубых чертах 
представляло экклезиастическую легенду сомнительной достоверности. Но она 
служила лишь выражением живой и славной действительности. Один из 
могущественных архангелов, принадлежащих к небесной иерархии пения, оживотворял 
простую форму мысли и этим внушал юноше мелодии более возвышенные, чем все 
земные песнопения.
    На этом уровне можно встретить следы земной жизни, так как земное 
существование оставляет чуждые черты даже в небесных жилищах. Об этом 
свидетельствует рассказ о несостоявшемся писателе. В те минуты, когда 
воспоминание о любимых существах как бы вызывало их присутствие, этот человек 
размышлял и писал в уединении. Он когда-то имел возможность написать большое 
сочинение и отказался опорочить свое перо корыстолюбивым и низким трудом, 
который обеспечил бы ему насущный хлеб. Его произведения не нашли себе 
читателей, и он вел бродячую, тяжелую жизнь до тех пор, пока не умер от горя и 
нищеты. Вечный отшельник, он не имел в молодости ни друзей, ни семьи; достигнув 
престарелого возраста, он писал только по-своему и отвергал всякое влияние, 
препятствующее тому, чтобы расширить его идеи, касающиеся судьбы человечества и 
земного рая, который он мечтал доставить своим ближним.
    Теперь, в ментальной жизни, не было ни одного существа, которое он любил бы 
в земной жизни, как самого себя, или как свой идеал. Тем не менее, погруженный 
в свои мысли и свои труды, он создал в своих мечтах утопию, ради которой он 
хотел жить, служа облагодетельствованным людям и превращая таким образом свое 
уединение в счастливую обитель. Когда он вернется на Землю, то, без сомнения, 
вместе с даром изложения он будет иметь способность осуществлять свои 
филантропические идеи, и его небесная мечта постепенно проявится, создав более 
счастливые жизни.
    На этом уровне ментального мира встречалось много лиц, посвятивших себя 
служению ближним, потому что сознавали могущество единения. Освященные могучим 
интеллектуальным светом и спокойной мудростью, они стремились создать 
грандиозный гуманитарный проект великих реформ, приобретая вместе с тем 
способность их осуществления на Земле, в плане физического существования.
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ НЕБЕСНОГО МИРА
    Некоторые критики, прекрасно усвоив правила Теософии относительно будущей 
жизни, возражали иногда, что жизнь обычного человека в низшем небесном мире 
является в сущности только мечтой или иллюзией. Считает ли он себя счастливым у 
семейного очага или со своими друзьями, исполняет ли он свои проекты с радостью 
и полным успехом – он в действительности является только жертвой жестокой 
иллюзии. Иногда противопоставляют этому воображаемому блаженству прочную 
действительность рая, обещанного православием.
    Эту критику можно опровергнуть с двух точек зрения. Когда мы изучаем задачи 
будущей жизни, вопрос заключается не в том, которая из этих гипотез нам