Упомянем еще одну молодую девушку, погруженную в созерцание всех 
совершенств, которыми она наделяла своего отца, и приготовлявшую ему в своем 
воображении разного рода радости и новые удовольствия.
    Вспомним, наконец, греческую женщину, жившую в неописуемом блаженстве при 
своих трех детях, причем одного сына, наделенного редкой красотой, ей нравилось 
представлять себе победителем на Олимпийских играх.
    Вот уже несколько веков седьмой подплан представляет поразительную 
особенность, так как населен большим числом римлян, карфагенян и англичан. 
Причиной этому является то обстоятельство, что отличительной особенностью людей,
 принадлежащих к этим нациям, является альтруизм, характеризующийся ярко 
выраженной привязанностью к семейству.
    Наоборот, на этом плане сравнительно редко можно встретить индусов и 
буддистов, так как их религиозные чувства составляют, до некоторой степени, 
часть их повседневной жизни и потому дают им доступ на уровень более высокий.
    Рассмотренные нами случаи могли бы, само собой разумеется, варьироваться до 
бесконечности. Различные степени преуспевания различались бы соответственной 
степенью лучезарности. Что же касается приобретенных качеств, то они 
различались бы между собой цветами и оттенками.
    Здесь любящие друг друга, унесенные смертью во время самого расцвета своей 
привязанности, всегда заняты, не обращая внимания на всех прочих, одним только 
любимым существом.
    Там обитают существа, едва только вышедшие из дикого состояния; например, 
малаец, человек очень мало развитый (находящийся еще в той стадии, которую мы 
технически назвали бы стадией низшего питрис третьего класса), которому его 
любовь к дочери позволила вкусить начала небесной жизни.
    Во всех приведенных примерах достижение небесного мира являлось плодом 
зарождающейся привязанности и альтруизма. Вне этих чувств ничто в 
рассматривавшихся нами жизнях не могло получить себе выражения на плане 
дэваканическом. В большей части приведенных случаев изображения любимых существ 
были далеки от совершенства, и потому истинные “я”, или души, любимых особ 
могли выразиться в этих формах только отчасти, но гораздо более совершенно и 
удовлетворительно, чем в жизни физической.
    На Земле мы видим только часть нашего друга; мы знаем только те его стороны,
 которые нас привлекали; другие же стороны его характера для нас как бы не 
существуют. Быть к нему привязанным, узнавать его – здесь это зачастую самое 
редкое благо, но эта интимность, это знание еще очень несовершенно.
    Даже в исключительных случаях, когда мы полагаем, что хорошо знаем человека,
 его тело и душу, мы не можем знать в нем ничего, кроме части, проявляющейся в 
настоящем воплощении, на низших планах; в его истинном “я” остаются такие 
глубины, которые от нас совершенно ускользают.
    Если бы нам было возможно, благодаря прямому и совершенному зрению 
ментального плана, увидеть в первый раз нашего друга во всей его полноте, когда 
мы его встретим здесь после смерти, возможно, что мы его и не узнали бы. 
Конечно, он не походил бы ни в чем на любимое нами существо, которое, как мы 
воображаем себе, будто бы знаем.
    Нужно сказать, что живая привязанность, которая одна только может 
обеспечить присутствие одного человека в небесной жизни другого, представляет 
на этих высоких планах значительную силу, которая восходит до души любимого 
существа и вызывает ответ. Точность этого ответа и воодушевляющая его 
жизненность и энергия зависят, естественно, от морального развития любимого 
существа, но ответ, безусловно всегда бывает истинным.
    Понятно, что душа, или “я”, может получать впечатления в полном объеме 
только из подразделений Арупы ментального плана; по крайней мере, в них мы 
приближаемся сами к себе в гораздо большей степени, чем в физическом мире. Если 
условия благоприятны, то в дэвакане мы достигаем бесконечно более полного 
познания нашего друга, чем это было возможно на Земле, и даже если условия 
будут наименее благоприятны, действительность все-таки никогда не была так 
близко от нас.
    В этом случае необходимо считаться с двойным фактором, то есть со степенью 
развития каждого из рассматриваемых нами лиц.
    Если человек во время своей небесной жизни испытывал горячую привязанность 
и если он духовно развит, то он создает изображение своего друга, такого, 
какого он знал на Земле, изображение, посредством которого этот друг будет в 
состоянии выразиться на данном уровне в достаточно полном объеме своего “я”. Но 
для того, чтобы этот последний мог вполне воспользоваться предоставленным ему 
случаем, он и сам должен достигнуть довольно высокой степени эволюции.
    Проявление может быть несовершенным по двум причинам. Изображение, 
сформированное покойным, может быть слишком смутным и непригодным для того, 
чтобы позволить другу, даже и достигшему высокой степени эволюции, 
воспользоваться им вполне. С другой стороны, при условии, что изображение будет 
ясным, друг может быть недостаточно развит.
    Но всегда душа любимого существа отвечает на чувства привязанности. Какова 
бы ни была степень ее развития, ответ является непосредственно. Она проявляется 
в образе, который сама создала.
    Два упомянутых выше фактора: с одной стороны – природа, с другой – то, что 
душа способна выразить, определяют, до какой точки может проявиться истинный 
человек. Даже самое смутное из сформированных таким способом изображений 
существует на ментальном плане. Для “я” гораздо легче достичь его, чем 
физического тела двумя планами ниже.
    Если любимое существо еще живо, то оно естественно не подозревает, что его