Моральное чувство является у нас автоматическим. Я могу поставить себе за 
правило думать так или иначе, но «это» не живет подобным образом.
     Если мы хотим работать над собой, мы не должны быть только субъективными; 
нам нужно привыкать понимать то, что означает «объективное». Субъективное 
чувство не может быть одинаковым у каждого — все люди разные. Один англичанин, 
другой еврей... Один любит фазана и так далее. Мы все различные, но наши 
"различия должны быть унифицированы действием объективных законов. В отдельных 
случаях достаточно маленьких субъективных законов. Но в совместной жизни 
справедливости можно достигнуть только через объективные законы. Их число очень 
ограничено. Если все люди имели бы в себе это малое число законов, то наша 
внутренняя и внешняя жизнь была бы намного счастливей, люди не чувствовали бы 
себя одинокими, у них не было бы больше печали.
     С древнейших времен, на основе человеческого опыта и искусства мудрого 
правления, сама жизнь постепенно развивала пятнадцать заповедей и установила их 
для блага индивидов и для блага всех народов. Если бы пятнадцать заповедей 
действительно жили в нас, то мы были бы способны понимать, любить и ненавидеть. 
В нас были бы основы правильного суждения.
     Все религии, все учения идут от Бога и взывают к Богу.
     Это не значит, что Бог действительно дан нам ими, но это значит то, что 
они связаны со всем и с тем, что мы называем Богом.
     Например, Бог сказал: «Люби родителей своих и ты будешь любить меня». И, 
верно, кто не любит своих родителей, не может любить Бога.
     Прежде чем идти дальше, остановимся и спросим себя: «Любим ли мы своих 
родителей? Любили ли мы их, как они того заслужили, или это было только 
подобием «такой любви»? И как мы должны любить?»
     
     
    
АКТЕР 
    Нью-Йорк, 16 марта 1924 г.
     ВОПРОС: Способствует ли профессия актера развитию согласованной 
деятельности центра?
     ОТВЕТ: Чем больше актер играет, тем больше в нем подразделяются функции 
центров.
     Нужно быть прежде всего актёром, чтобы играть. Мы говорили о спектре, 
который излучает белый свет. Человек может называться актёром только тогда, 
когда он способен произвести белый цвет. Истинный актёр тот, кто творит, 
который излучает семь цветов спектра. Такие актёры были, такие актёры ещё есть. 
Но сегодня чаще всего актёр предстаёт перед нами только внешне. У актёра, как у 
всякого человека, имеется определённое количество принципиальных позиций; 
другие же позиции являются только результатом различных сочетаний первичных 
позиций. Все роли основаны на позициях. Невозможно приобрести новые позиции в 
практической деятельности, которые только усиливают прежние позиции. Чем дальше 
вы идёте, тем вам труднее усвоить новые позиции и остается меньше возможности.
     Все усилия актёра тщетны, это только трата энергии. Если бы материал 
экономился и расходовался на что-либо новое, он оказался бы эффективней. Но 
фактически, это всегда одна и та же песня.
     Актёр предстаёт творцом только через собственное воображение и 
представление других. В реальности он не творит.
     В нашей работе эта профессия не может быть помощью, напротив, она 
отрицательно влияет на грядущее. Чем быстрее человек прекратит это занятие, тем 
будет лучше и тем легче ему будет усвоить новое.
     Талант можно создать за сутки. Гений существует, но обычный человек не 
может быть гением. Разговоры об этом напрасны.
     И так во всём искусстве. Истинное искусство не может быть результатом 
труда обычного человека, который не может играть и не может быть «я». Актёр не 
обладает тем, чем обладает другой человек, он не может чувствовать то, что 
может чувствовать другой человек. Если он играет роль священника, ему следовало 
бы понимать и чувствовать то, что понимает и чувствует священник. Но этого не 
происходит, потому что он не обладает опытом священника, всем тем, что знает и 
понимает священник. Такое происходит во всякой профессии; каждый раз необходимо 
усваивать специальные знания, без которых у артиста всё происходит на уровне 
воображений.
     Ассоциации в каждом человеке возникают особым образом. Передо мной человек,
 совершающий определенный жест. Это производит на меня впечатление, что служит 
началом ассоциаций. Вероятно, полицейский мог бы заподозрить кого-то в 
стремлении очистить мои карманы, Я же на месте полицейского не понял бы этого 
жеста и не предположил, что этот человек мог бы даже подумать об этом. Если же 
я священник, то у меня возникают другие ассоциации; как священник я думаю, что 
жест этого человека относится к душевному состоянию, в то время как этот 
человек думает, как бы стащить мой кошелёк.
     И только тогда, когда я разбираюсь одновременно в психологии священника и 
в психологии полицейского, в их различных позициях, которые могут быть поняты 
моим мышлением; и только тогда, когда во мне существуют соответствующие позиции 
чувства и тела, я могу понять, что значат их идейные ассоциации, а также, какие 
идейные ассоциации вызовут в них соответствующие чувственные ассоциации. Таково 
моё суждение.
     Так как я хорошо знаю свой механизм, всякий раз я даю команду для 
изменения ассоциаций, но это нужно осуществлять действительно всякий раз. 
Всякий раз ассоциации автоматически меняются, одна ассоциация вызывает другую и