решения своей судьбы. Если кого-то из нас убьет случайным снарядом, можно будет 

считать, что дуэль состоялась.
Мы все отлично знали это стрельбище, расположенное недалеко от гор, окружающих 
наш город. Это был довольно большой участок земли площадью от шести до девяти 
квадратных миль, проникновение на который было строго запрещено в тот период, 
когда там проходили учения. Стрельбище по периметру охранялось солдатами. Мы 
часто ходили сюда, главным образом ночью, подстрекаемые двумя старшими 
товарищами - Айвазовым и Денисенко, чтобы собирать, а точнее воровать, медные 
осколки использованных снарядов и кусочки свинца, которые были рассыпаны 
повсюду 
после выстрелов, и затем продавали их за хорошую цену. И хотя было строго 
запрещено это делать, мы несмотря ни на что все-таки ухитрялись пробраться на 
стрельбище ночью при ярком свете луны или в те мгновения, когда охрана теряла 
бдительность.
После продолжительной дискуссии мы решили принять предложение Турчанинова и 
осуществить этот интересный проект на следующий день. В сопровождении 
секундантов, которыми с моей стороны были Керенский и Корханиди, а со стороны 
моего противника те два парня, с которыми он пришел, мы должны были отправиться 

на артиллерийский полигон рано утром, еще до того, как начнутся учения, и лечь 
там, спрятавшись в кустах примерно в ста ярдах от мишеней, каждый напротив 
"своей" пушки. Там мы должны были оставаться до сумерек и ожидать исхода 
"дуэли". Тот, кто останется после этого в живых, будет считаться победителем.
В обязанности секундантов входило сопровождать нас до полигона и оставаться на 
берегу реки до вечера, а затем прийти за нами и установить результаты "дуэли". 
Если окажется, что мы оба или один из нас ранены, секунданты окажут нам первую 
помощь и отведут домой; если же они увидят, что мы убиты, то в соответствии с 
планом должны распространить слухи, что мы собирали на полигоне медь и свинец, 
не зная, что скоро начнется стрельба, и случайно погибли.
На следующее утро наша компания, захватив с собой провизию, отправилась на 
место 
"дуэли". Возле реки мы сделали привал, разделили продукты и, сопровождаемые 
нашими секундантами, пробрались на стрельбище и хорошенько спрятались -каждый в 

своем укрытии. После чего сопровождающие покинули нас и, отправившись обратно к 

реке, стали ждать вечера, занимаясь ловлей рыбы, чтобы как-то убить время.
До сих пор мне все это казалось забавной шуткой, но когда началась стрельба, 
мне 
стало не до смеха. Не знаю, что чувствовал мой соперник, лежа под градом 
падающих снарядов, но я и сегодня помню, что пережил сам, - как будто это было 
вчера.
Сначала я полностью отупел от страха, но вскоре способность чувствовать и 
думать 
вернулась ко мне и острота впечатлений увеличилась настолько, что я испытал за 
это время столько, сколько не испытывал за весь прошедший год.
Я вдруг ясно осознал, что по собственной глупости попал в ситуацию, где моя 
гибель казалась неизбежной.
Животный страх так завладел моим существом, что окружающая действительность 
исчезла, оставив только чувство смертельного ужаса.
Я помню, что единственным моим желанием было стать как можно меньше, съежившись 

и зарывшись в землю, ничего не видеть и не слышать.
Дрожь, возникшая во всем теле, достигла такой интенсивности, как будто 
вибрировала каждая клеточка, каждый мускул; и несмотря на страшный рев орудий я 

отчетливо слышал удары собственного сердца и клацанье зубов, и мне казалось, 
что 
сердце вот-вот разорвется.
Замечу попутно, что этот случай очень поспособствовал моему духовному 
становлению, моему превращению в разумного, сознательного человека, несущего 
ответственность за все свои действия. С тех пор я научился рассматривать всякую 

ситуацию с точки зрения всех задействованных в ней лиц и выработал в себе 
привычку сдерживать свои эмоции и порывы, которые могут причинить вред другим 
людям. Не помню точно, сколько времени пролежал так, но судьба сжалилась надо 
мной, и постепенно я стал привыкать к реву орудий и разрывам снарядов вокруг 
меня.
Мало-помалу предчувствие неизбежной гибели стало отступать. Хотя стрельба время 

от времени обычно прерывалась, но убежать я все-таки не решился, опасаясь 
главным образом того, что попаду в руки солдат, охранявших полигон.
Мне ничего не оставалось, как лежать неподвижно, дожидаясь наступления сумерек, 

когда можно без помех покинуть стрельбище.
Во время одного из перерывов в стрельбе я немного подкрепился захваченной 
провизией и незаметно для себя уснул. Очевидно, моей нервной системе, 
испытавшей 
такое потрясение, потребовался отдых. Не знаю точно, сколько времени я проспал,