«Зохаре» первый из Сефиротов711 имеет имя, значение которого – «Бесконечное», 
но которое без различия переводилось каббалистами, как «Энс» и «Не-Энс» 
(«Бытие» и «Небытие»); Бытие постольку, поскольку оно является корнем и 
источником всех других существ; Не-Бытие потому, что Эйн Соф – Беспредельный и 
Беспричинный, Бессознательный и Пассивный Принцип – ни на что другое во 
Вселенной не походит.
       Автор добавляет:
       Вот причина, по которой Св. Дионисий не поколебался назвать его Nihil.
       Поэтому даже у некоторых христианских богословов и мыслителей, особенно 
у более ранних, которые жили всего несколько поколений от времен глубокой 
Философии посвященных язычников, – Nihil служило синонимом безличного, 
божественного Принципа, Бесконечного Всего, которое не есть Существо или вещь, 
– Эн или Эйн Софа, Парабрахмана Веданты. Теперь, Св. Дионисий был учеником 
Павла – Посвященного – и этот факт все проясняет.
       «Nihil» есть in esse само Абсолютное Божество, сокровенная Сила или 
Вездесущность, униженная Монотеизмом в антропоморфическое Существо со всеми 
страстями смертного человека в большом масштабе. Соединение с Тем не есть 
уничтожение в том смысле, как это понимают в Европе.712 На Востоке уничтожение 
в Нирване относится только к материи – к материи как видимого, так и невидимого 
тела, ибо астральное тело, личный двойник, все еще есть материя, как бы она не 
была утонченной. Будда учил, что первоначальная Субстанция вечна и неизменна. 
Носителем ее является чистый, светоносный эфир, беспредельное, бесконечное 
Пространство.
       Не пустота, получившаяся в результате отсутствия форм, но, наоборот, 
основание 403] всех форм ... (Это) означает, что это создание Майи, все труды 
которой ничто перед несозданной Формой (Духом), в чьих непостижимых и священных 
глубинах всякое движение должно прекратиться навсегда.713
       «Движение» здесь относится только к иллюзорным предметам, к их изменению 
в противоположность вечности, покою – тогда как бесконечное движение есть 
Вечный Закон, беспрестанное Дыхание Абсолюта.
       Овладение буддийскими догмами может быть достигнуто только применением 
Платоновского метода: от общего к частному. Ключ к нему лежит в утонченных и 
мистических учениях о духовном приливе и божественной жизни.
       Будда говорит:
       Тот, кто незнаком с моим Законом714 и умирает в этом состоянии, должен 
возвращаться на Землю до тех пор, пока не станет совершенным Самано (аскетом). 
Чтобы достичь этой цели, он должен разрушить внутри себя троицу Майи.715 Он 
должен погасить свои страсти, объединить и отождествить себя с Законом (учением 
Тайной Доктрины) и постичь философию уничтожения.716
       Нет, не в мертвой букве буддийской литературы ученые могут надеяться 
когда-то найти правильное разрешение ее метафизических тонкостей. В древности 
одни только пифагорейцы вполне их понимали, и именно на непостижимых (для 
обычного востоковеда и материалиста) абстракциях Буддизма Пифагор обосновал 
главные учения своей Философии.
       В Буддийской философии уничтожение означает только рассеивание материи, 
в какой бы форме или подобии она ни была, ибо все, что имеет форму, было 
сотворено и поэтому раньше или позже должно погибнуть, т. е. изменить эту 
форму; поэтому, как что-то временное, хотя и кажущееся постоянным, это есть 
только иллюзия, Майа; ибо так как у вечности нет ни начала, ни конца, то более 
или менее долгая длительность какой-либо формы проходит, так сказать, как 
мгновенная вспышка молнии. Прежде чем мы успели отдать себе отчет в том, что мы 
видели ее, она уже промелькнула и исчезла навсегда; следовательно, даже наши 
астральные тела, чистый эфир, представляют собой только иллюзии материи до тех 
пор, пока они удерживают свое земное очертание. Последнее, говорит буддист, 
изменяется в соответствии с заслугами или не заслугами данного человека в 
течение его жизни, и это есть 404] метемпсихоз. Когда духовная Сущность 
освобождается навсегда от всех частиц материи, только тогда она вступает в 
вечную и неизменную Нирвану. Она существует в Духе, в ничто; как форма, как 
образ, как подобие она полностью уничтожена и поэтому больше не умрет, ибо 
только один Дух не есть Майа, но единственная Реальность в иллюзорной Вселенной 
вечнопреходящих форм.
       Именно на этой буддийской доктрине пифагорейцы обосновали главные 
положения своей философии. «Может ли Дух, который дает жизнь и движение, и 
разделяет природу света, быть сведен к небытию?» – они спрашивают. «Может ли 
умереть и стать ничем тот чувствующий Дух в животных, который пользуется 
памятью, одним из разумных свойств?» И Уайтлок Балстрод в своей талантливой 
защите Пифагора поясняет эту доктрину добавляя:
       «Если вы скажете, что они (животные) выдыхают свои Духи в воздух, и там 
пропадают, то это все, что я хотел. Воздух, действительно, является надлежащим 
местом, чтобы их принять, будучи, по словам Лаэртия, полон душ и, согласно 
Эпикуру, полон атомов, начал всех вещей; ибо даже то место, где мы ходим, и 
летают птицы, настолько обладает духовным естеством, что оно невидимо и поэтому 
вполне может быть приемником форм, так как формы всех тел таковы; мы можем 
только видеть и слышать их проявления; воздух сам по себе слишком тонок и 
превышает способности нашего века. Каков же тогда эфир в верхнем регионе и 
каковы влияния форм, которые оттуда снисходят?» Пифагорейцы считали, что Духи 
тварей, которые являются эманациями наиболее возвышенных частей эфира, – суть 
эманации, дыхания, но не формы. Эфир тленен – все философы с этим соглашаются; 
– а то, что нетленно, настолько далеко от уничтожения, когда оно избавляется от 
формы, что вполне может претендовать на бессмертие.