предназначался для трех профессоров и для меня, другой -- для всех остальных), 
и 
несколько деревянных сараев, предназначенных для метеорологических, 
астрономических 
и магнитных исследований, и даже стойло для нескольких уцелевших оленей. И 
тогда 
бесконечной чередой потянулись однообразные полярные дни и ночи без рассвета, 
которые можно было различить друг от друга с большим трудом, только по 
темно-серым 
теням. Временами нас охватывала ужасная тоска. В сентябре мы собирались 
отправить 
домой два из трех наших кораблей, но преждевременно образовавшиеся вокруг них 
ледяные стены разрушили наши планы. Теперь, когда к нам присоединились экипажи 
судов, мы были вынуждены еще больше экономить наш скудный провиант, топливо и 
свет. Лампы использовались только для научных целей, в остальное время нам 
приходилось довольствоваться естественным освещением, создаваемым луной и 
северным 
сиянием. 
...Как описать этот изумительный, ни с чем не сравнимый полярный свет! Все эти 
кольца, 
стрелы, гигантские зарева, сотканные из четко отграниченных друг от друга лучей 
самых 
ярких и разнообразных оттенков. Ноябрьские лунные ночи были пленительно 
прекрасны. 
Переливы лунного света на снегу и обледеневших скалах поражали воображение. Это 

были сказочные ночи! 
И вот, в одну из таких ночей -- а, может быть, и дней, ибо, насколько я помню, 
с конца 
ноября и почти до середины марта там совсем не было сумерек, позволяющих 
отделить 
день от ночи,-- на фоне разноцветных лучей, окрашивающих снежные равнины в 
золотисто-розовые тона, мы вдруг заметили темное движущееся пятно. Оно 
увеличивалось в размерах и, казалось, дробилось по мере приближения к ним. Что 
это 
было: стадо или группа людей, торопливо идущих по снежной пустыне! Но животные 
были там белого цвета, как и все вокруг. Что же это тогда? Люди?.. 
Мы не могли поверить своим глазам. Действительно, группа людей приближалась к 
месту 
нашей зимовки. Это были пятьдесят охотников на тюленей, которых возглавлял 
Матилисс, знаменитый мореплаватель из Норвегии. Как и мы, они также оказались в 

плену у айсбергов. 
"Как вы узнали, что мы находимся здесь?" -- спросили мы. 
"Нас привел сюда старый Йохен",-- ответили они, указывая на почтенного 
седовласого 
старца. По правде говоря, их проводнику следовало бы сидеть дома у очага, а не 
охотиться 
на тюленей вместе с более молодыми мужчинами в северных краях. И мы сказали им 
об 
этом и опять спросили, как же все-таки он узнал о нашем присутствии в этом 
царстве 
белых медведей. Матилисс и члены его команды улыбнулись в ответ и заверили нас, 
что 
старый Йохен знает обо всем. Они заметили, что мы, вероятно, впервые в 
заполярье, раз 
ничего не слышали о Йохене и продолжаем удивляться тому, что говорят о нем. 
"...Вот уже почти сорок пять лет,-- сказал предводитель охотников,-- как я 
охочусь на 
тюленей в северных морях, и, насколько помню, он всегда был таким же, как и 
сейчас, 
седобородым стариком. И даже в те далекие времена, когда я, будучи маленьким 
мальчиком ходил в море со своим отцом, он рассказывал мне о старом Йохене то же 

самое и добавлял при этом, что и его отец и дед также знали с детства старого 
Йохена, 
который всегда был белым, как наши снега. И мы, охотники на тюленей, как и наши 

предки, до сих пор зовем его "седым ясновидцем". 
"Неужели вы хотите убедить нас в том, что ему двести лет!" -- рассмеялись мы. 
Некоторые 
из наших моряков, столпившихся вокруг этого седовласого чуда, засыпали его 
вопросами. 
"Сколько же вам лет, дедушка?" 
"Я и сам не знаю, сыночки. Я живу ровно столько, сколько определил мне Господь. 
Я 
никогда не считал свои годы". 
"А как вы узнали, что мы зимуем именно в этом месте?" 
"Дорогу мне указывал Бог. Как это получилось, я не знаю. Единственное, что мне 
было