Благодетельная болотная лихорадка. - Современный случай колдовства "Хука-мелла".
 
- Колдовство официальной науки. - Какая разница между гипнотизером и колдуном? 
- 
Случай в Париже и случай в Уттакаманде.
 
Nam tuares agilur paries
dum proximus ardet.
 
Само собою разумеется, что чиновная или официальная Англо-Индия, равно как и 
все 
европейцы-скептики, не обращают внимания на трансцендентальные качества 
"психизма", - как выразился бы доктор Карпентер, - тоддов и курумбов. Для них 
эти качества не существуют. Скептики или обходят всякий такой случай осторожным 

молчанием, или же в самых поразительных случаях относят загадочную смерть того, 

кто навлек на себя мщение колдунов, если это был европеец, к болотной 
лихорадке,<<75>> а когда жертвой является туземец, то непременно приписывают 
кончину случайно лопнувшей селезенке.
Мы уже имели случай упоминать об этом столь оригинальном в Индии органе. Если 
наука в Европе не успела еще определить достаточно ясно функций селезенки, то 
англо-индийские чиновники изучили ее в совершенстве. Селезенка играет у нас во 
всех подозрительных случаях скоропостижной смерти, особенно вследствие драк и 
когда победителем остается англичанин, такую же универсальную роль, какую во 
Франции играет в явлениях ясновидения le grand boyau hysterique. Разрешая легко 

и быстро самые загадочные дилеммы в умах ученых Франции и судей в Индии, оба 
эти 
органа оказывают таким образом замечательные услуги человечеству. Недаром 
нильгирийские врачи, с их вечною болотною лихорадкой, так сердят почтенную 
мистрис Морган!
До какой степени доходит у судей презрение к истине и как легко человеку быть 
посаженным в Индии в тюрьму, если он туземец, видно из следующего случая, 
только 
что совершившегося в Галагхате (Ассам). Речь идет конечно опять о 
колдовстве.<<76>>
Какого-то брамина обокрали. Невзирая на все его усилия, он не мог найти ни вора,
 
ни вещей. Тогда он решился прибегнуть к ворожбе, известной в Ассаме под 
названием Хука-мелла или "самодвижущаяся палка". Он послал за известным в 
городе 
колдуном по имени Махидхар, который пришел к нему в дом и, вырезав на месте 
бамбуковую палку, стал на пороге дома и стал поджидать прохожих. В то самое 
время проходил по улице писарь комиссионера, некто Рохнар. Он его подозвал и, 
объявив в чем дело, спросил, желает ли он помочь брамину отыскать его 
украденные 
вещи. Рохнар согласился и тут же взял в руки палку, над которою Махидхар только 

что произнес целый ряд заклинаний и мантр...
Не успел Рохнар дотронуться до бамбука, как им словно овладела какая-то сила. 
Он 
пустился бежать, крича, что палка приросла к его руке и что она тащит его. За 
ним, конечно, побежала большая толпа и обворованный брамин. Прибежав к 
небольшому танку (стоячая вода в большой цистерне), Рохнар прямо ткнул тростью 
в 
неглубокую воду и сказал: "Ройте здесь". Спустив воду, стали рыть и нашли часть 

украденных серебряных вещей. Ободренный успехом брамин пожелал найти остальное. 

Махидхар прочел снова свои заклинания над тростью и опять вложил ее в руку 
Рохнара. Та же сцена, то же неудержимое влечение вперед. На этот раз писарь 
побежал по другому направлению, к дереву неподалеку от дома брамина.
- Копайте здесь! - закричал он людям.
Стали копать и, разрыв землю, нашли остальное. За сим полиция, вероятно, 
недовольная таким легким способом отыскания украденной собственности, при 
котором ей ничего не перепало, арестовала Рохнара и препроводила в полицию, 
обвиняя его самого в краже вещей. Его посадили в тюрьму по одному подозрению и, 

продержав предварительно несколько дней, повели в суд, пред грозное лицо судьи, 

мистера Трайборна. Обвиняемый, конечно, не сознавался. В присутствии публики и 
всего суда он рассказал, как было дело: он говорил, что проходил мимо дома 
брамина, которого он не знал, и что согласился на опыт, даже не веря в него. Во 

всяком случае, говорил он (и очень рассудительно), будь он похитителем 
украденных вещей, он, конечно, никогда бы не пошел тою улицей и не согласился 
бы 
сделаться сыщиком. Затем он рассказал, что, взяв волшебную палку в руку, он 
терял оба раза сознание; что не он нес палку, но сама палка увлекала его... и