Сен-Жерменом своему последнему другу, выходит, что он был сыном князя Ракоци из 
Трансильвании, а его первая жена была из рода Тёкёли. Будучи еще младенцем, он 
был отдан на попечение последнего из Медичи, а когда вырос и узнал, что два его 
брата, сыновья княгини Гессе-Райнфельской из Ротенбурга, получили имена святого 
Карла и святой Элизабет, то решил взять себе имя их святого брата – Сен-Жермена.
 Что из этого было истиной? Ясно только одно – он был протеже последнего из 
Медичи. Князь Карл, который, похоже, искренне сожалел о его смерти, наступившей 
в 1783 году, рассказывает, что во время проведения экспериментов с красителями 
в Экернфорде граф заболел и вскорости умер, несмотря на обилие лекарств, 
приготовленных его личным аптекарем. Фридрих Великий, проявлявший, несмотря на 
свой скептицизм, необычный интерес к астрологии, выразился о нем так: "Это 
человек, который не умирает". Мирабо афористически добавляет: "Он всегда был 
беспечным малым; но, как и его предшественники, не забыл умереть"".
И теперь мы спрашиваем, какое же здесь приводится доказательство или хотя бы 
намек в пользу того, что Сен-Жермен был "авантюристом", стремился "играть роль 
гения" и выманивать деньги у простофиль? Здесь нет ни малейшего признака того, 
что он был не тем, кем казался, то есть джентльменом с блестящими талантами и 
образованием, обладателем огромного состояния, позволявшего ему честно 
поддерживать свое положение в обществе. Он утверждал, что знает, как 
переплавлять маленькие бриллианты в большие, как преобразовывать металлы, и 
подкреплял свои утверждения "явно несметным богатством и коллекцией драгоценных 
каменьев редких размеров и красоты". Разве "авантюристы" таковы? Разве 
шарлатаны удостаиваются доверия и восхищения умнейших государственных мужей и 
знати Европы долгие годы, и не оказываются ли они, даже после смерти, хотя бы в 
чем-то недостойными? В некоторых энциклопедиях говорится (см. "New Amer. Cyclop.
", том XIV, стр. 266): "Предполагают, что большую часть своей жизни он был 
шпионом при дворах, где он останавливался!" Но на каком доказательстве зиждется 
данное предположение? Было ли сие доказательство обнаружено среди бумаг 
секретных архивов хотя бы одного из этих дворов? Ни единого слова, ни крупицы, 
ни толики улики, на коей можно было бы выстроить сию гнусную клевету, никогда 
не было найдено. Это просто злобная ложь. То, как западные писатели обошлись с 
этим великим человеком, этим учеником индийских и египетских иерофантов, этим 
знатоком тайной мудрости Востока – позор для всего человечества.
Точно таким же образом сей глупый мир обходился с каждым, кто, как и Сен-Жермен,
 после долгих лет уединения, посвященных познанию и постижению эзотерической 
мудрости, возвращался в него, надеясь сделать его лучше, мудрее и счастливее.
Следует отметить и еще один момент. Приведенный выше рассказ не содержит 
подробных сведений о последних часах жизни таинственного графа или его 
похоронах. Не абсурдно ли предположить, что если бы он действительно умер в то 
самое время и в том самом месте, которые упоминаются в статье, то его 
похоронили бы без помпы и пышной церемонии, без надзора властей и регистрации 
смерти в полицейском участке, то есть безо всех почестей, подобающих людям его 
ранга и славы? Где же все эти сведения? Он исчез из виду более века назад, но 
ни в одном из мемуаров нет подобных сведений. Человек, живший в полном блеске 
славы, не мог исчезнуть – если он действительно умер в то самое время и в том 
самом месте – не оставив и следа.
Более того, у нас имеется положительное доказательство того, что он жил еще 
несколько лет спустя после 1784 года. Говорят, что он имел весьма важную 
приватную беседу с российской императрицей в 1785 или 1786 году и что он 
являлся принцессе де Ламбалль, когда та стояла перед трибуналом, за несколько 
минут до того, как палач отрубил ей голову, а также Жанне Дюбарри, фаворитке 
Людовика XV, ожидавшей удара гильотины на эшафоте во дни Террора 1793 года в 
Париже. Уважаемый член нашего Общества, проживающий в России, располагает 
некоторыми весьма важными документами о графе Сен-Жермене[118], и мы надеемся, 
что в память об этом величайшем человеке современной эпохи долгожданные, но 
отсутствующие звенья его жизни вскоре будут явлены миру на этих страницах.
ПОДВЛАСТНО ЛИ ТВОРЕНИЕ ЧЕЛОВЕКУ?
Редактору "The Theosophist".
Мадам! Беседуя на днях с другом, который, как и я, не будучи теософом, 
проявляет огромный интерес к деятельности вашего Общества, я совершенно 
случайно обронил, что "Братьям Первой Секции" приписывают такие огромные 
способности, что порою даже само творение не кажется для них невозможным. В 
подтверждение моих слов я привел в пример их феномен с чашкой и блюдцем, о 
котором рассказал м-р Синнетт в книге "Occult World"; данный феномен показался 
мне чем-то б'ольшим, нежели просто воспроизведением, перемещением или 
извлечением из тайника какого-то предмета, утерянного или украденного, вроде 
броши. Мой друг, однако, горячо возражал мне, утверждая, что творение 
неподвластно человеку, какими бы способностями он ни обладал.
Когда-то я верил в христианство как в самый совершенный, небом ниспосланный 
кодекс этики на земле, но в моей изменчивой жизни (изменчивой в смысле 
огромного моря сомнений и неверия, по которому я метался более двадцати лет) 
было время, когда я столь же горячо и даже с возмущением отвергал идею 
возможности творения для человека; однако регулярное чтение вашего журнала и 
внимательное прочтение книги мистера Синнетта и этого чуда знания и мастерства 
– вашей собственной "Разоблаченной Изиды" – произвели совершенную революцию (к 
добру или худу – посмотрим) в моих мыслях, и по прошествии некоторого времени я 
начал верить в возможность феноменов, выходящих за грань моего узкого видения.
Не будете ли вы столь любезны ответить мне, кто из нас прав: мой друг или я? Не 
имея чести быть лично вам знакомым, заканчиваю это письмо своим инициалом.
Г.