случае уже не Карма управляет человеком, а эгрегор Кармы, утверждаясь   «на 
равных правах» с нею и «говоря на том же языке», становится необходимым 
посредником, освобождающим человека от слепого следования идее, которую он 
почему-либо считал «своей» ношей, или, вообще, - абсолютной ценностью. Понятно, 
что в этом контексте эгрегор становится весьма энергичным, действенным, 
информационно-психологическим и психотерапевтическим, вообще, - 
интеллектуальным орудием человека, то есть средством овладения собою и 
собственным, вновь вполне осознаваемым и самоуправляемым образом жизни. 

В этом смысле К.В. Титов, по сути, отстаивает главное, прикладное, 
прагматическое значение кантианской идеи активной позиции субъекта, 
подчиненного, вместе с тем, силе и заблуждениям Разума. По Канту, познание 
становится трансцендентальным, занимаясь не столько предметами, сколько видами 
человеческого познания предметов, ибо  такое познание единственно  возможно «a 
priori». В  особенности выделяя способность разума к активному созерцанию, Кант 
считал, что активную роль в познавательной деятельности играют категории, 
абстракции и только затем человек, как субъект, ими репрезентируемый в качестве 
основания системы всех его способностей и функций. 

Вместе с тем, философский подвиг Канта, убежденного, что активность 
предшествует действию, состоял в том, что он исследовал предмет познания, 
который не был «дан». Для Канта предмет всегда задан, представляя некоторое 
«задание», невыполнимое ни в созерцании предмета, ни в описании  его 
отображения в нашем сознании. Задача философа, по Канту, состоит в определении 
смысла и содержания самого понятия предмета. Вместо рассмотрения вопроса 
метафизики «Что такое предмет в его объективности?», Кант анализирует 
возникающие в познании этого предмета отношения, проясняющие то, как образуется 
суждение о предмете. 
  Авторские суждения об активном значении эгрегоров в архетипически 
определенном поведении человека раскрывают практическую ценность принципиально 
неполного, относительного познания существа такого поведения с целью его 
оптимальной и успешной коррекции.
  Архетипы  и подобные им «комплексы» Юнг называет «доминантами 
бессознательного», или «универсальными динамическими формами». Из этих форм, 
посредством эгрегоров и архетипов, то есть посредством объединения, 
соответственно, обновленного и консервативного содержания человеческого 
мировоззрения, складывается, в частности, так называемое «коллективное 
бессознательное» или «коллективное подсознание», влияние которого на человека 
является несравненно более мощным, нежели влияние отдельных его компонентов. И 
здесь способность «работать» с эгрегорами, как с познавательными конструктами 
или концептами, приводит человека прежде всего к возможности активного, 
осознанного принятия собственных решений, к возможности свободного выбора 
направления жизненного пути и, в целом, - к личной 
информационно-психологической безопасности. 

Да, терминология «эгрегориального» и «архетипического» языка явно не строго 
научна, ни по форме, ни по содержанию. Но, во всяком случае не анти-научна и не 
антигуманна, не антинравственна. Это терминология новая, «энергоинформационная»,
 пока что имеющая специальное, прикладное значение. Хотя, кстати, вряд ли эта 
терминология слабее в смысле объяснительной и пропедевтической силы, чем, 
например, совокупность научных гипотез об «электрическом токе» или о 
«полупроводниках». До сих пор эти гипотезы, строго говоря, не являются теориями,
 поскольку движение «зарядов» и «дырок» остается не более чем словесным, 
фигуральным выражением сложнейших, до конца не изученных электромагнитных 
явлений. Поэтому, очевидно, не следует игнорировать возможности обеспечить 
нормальное развитие личности человека, на более или менее рациональном уровне 
определив для него существо его жизненной ситуации, не ожидая, пока официальная 
наука, наконец, признает необходимость сертификации эффективно действующих, в 
интересах человека, технологий, признав «научными» соответствующие  теории.

Вообще говоря, время рассудит, но пока наука исследует, философия уже должна, 
по ее статусу, отвечать на запросы практики, проясняя антропологическое 
значение и смыслы энергоинформационных, эстрасенсорных и многих других 
феноменов, по крайней мере определив, что в них человечно, и что опасно для 
человечества в принципе; какова мера того и другого в новейших «лекарствах», 
«процедурах» и «технологиях».

Так, еще Юнг предупреждал, что вследствие непонимания смысла Йоги возможно 
проявление искусственно «вызванного состояния психоза», - такое, что «…у 
некоторых неустойчивых индивидуумов может легко перейти в настоящий психоз, и 
является той опасностью, к которой следует очень серьезно относиться.» (45) 

Завершая свое наставление, Юнг так оценивает религиозную и светскую, в общем, - 
ненаучную литературу: «Прекрасно, что такие, годные для всех намерений и целей, 
«бесполезные» книги существуют. Они предназначаются для тех странных чудаков, 
которые уже  не придают большого значения использованию, целям и смыслу 
сегодняшней «цивилизации»». (45)

Вместе с тем, гипотезы абсолютного характера, в которых утверждается, что те 
или иные книги, технологии, теории или даже целые культуры и цивилизации вечны