Тибета.
      Не кажется ли вам, что если бы всё это было реальностью, мы непременно 
обнаружили бы его? Бог, дух... всё это — пустые детские бредни. 
      Взять, хотя бы, тибетскую мифологию, россказни о дакини или мысль о том, 
что ангелы — это существа, общающиеся с нами, помогающие нам.
      — А во что верите вы? — спросил я, пытаясь взвесить ситуацию.
      Он поднял голову.
      — Я верю в силу разума. Вот почему вы должны рассказать мне всё, чтобы 
помочь нам. 
      Нас более всего интересует идея психической энергии, сфера волн, 
испускаемых мозгом, и их влияние на людей и электронику на большом расстоянии. 
      Но только не путайте это со спиритизмом. Сила разума — естественный 
феномен, который можно изучать и исследовать научным путём.
      Свою речь он закончил гневным жестом руки, что вызвало у меня новый 
приступ страха и отчаяния. Я понимал, что этот человек крайне опасен и 
совершенно беспощаден.
      Он посмотрел на меня, но в этот момент мое внимание привлекло что-то на 
стене палатки, за спиной полковника Чаня, прямо напротив двери, у которой стоял 
стражник. Лампочка над моей головой слабо мигнула, и я подумал, что всему виной 
колебания напряжения.
      Полковник встал и сделал несколько шагов по направлению ко мне. Вид у 
него был очень сердитый.
      — Неужели вы думаете, что мне доставляет удовольствие болтаться по этим 
снежным пустыням? Как они могли тут жить — это меня не касается. Но мы отсюда 
не уйдём. 
      Мы хотим расширить этот лагерь. У нас вполне достаточно войск для того, 
чтобы обшарить каждый дюйм этой долины. И со всеми, кого мы поймаем, мы будем 
поступать с предельной жесткостью. — Он попытался улыбнуться. — Но наших друзей 
мы готовы поощрять. Вы меня понимаете?
      В этот момент волна страха вновь охватила всё моё существо, но теперь это 
был совсем другой страх. Страх, смешанный с презрением. Я начинал испытывать 
ненависть к злу, творимому человеком.
      За его плечом, на стене, я увидел светлое пятно. Оно было плоским и 
изрезанным тенями. Затем, свет исчез, и я почувствовал себя в полном 
одиночестве.
      — По какому праву вы так поступаете? — спросил я. — Тибетский народ имеет 
право на сохранение своих религиозных верований. А вы пытаетесь разрушить их 
культуру. Зачем вы это делаете? — Я почувствовал, что гнев придаёт мне новые 
силы.
      — Это ваше личное мнение, — отозвался полковник. — Беда в том, что оно 
слишком наивно. Вы усматриваете в наших действиях нарушение прав. 
      Но ведь, ваше собственное правительство занято поиском путей тотального 
контроля. Взять хотя бы чипы, вживляемые в тела солдат и ничего не 
подозревающих смутьянов. 
      И это ещё не всё. — Он почти перешёл на крик. — Нам известно, что когда 
человек думает, его мозг испускает особые ментальные волны. 
      Правительства всех развитых стран работают над созданием систем, 
способных улавливать эти волны, особенно вызванные гневом и 
антиправительственными настроениями.
      Его слова вызвали у меня трепет. Он говорил как раз о том ошибочном 
использовании мозговых волн, о котором меня предупреждала Ани и от которого 
погибли некоторые ранние цивилизации.
      — Известно ли вам, почему правительства, так называемых, демократических 
стран тоже занимаются этим? — продолжал он. — Да потому, что они боятся своего 
народа куда больше, чем мы. 
      Граждане нашей страны понимают, что задача правительства в том и состоит, 
чтобы управлять. Они согласны, что, при этом, приходится ограничивать некоторые 
свободы. 
      А жители вашей страны уверены, что никто не вправе посягать на их личные 
свободы. Допустим, что в прошлом так оно и было, но сегодня, в мире высоких 
технологий, когда бомба, умещающаяся в чемоданчике, может уничтожить огромный 
город, всё изменилось. 
      При таком уровне свобод, человечество просто не сможет выжить. Развитие 
общества и ценности, признанные в нём, необходимо взять под контроль во имя 
общего блага. 
      Вот почему легенды о Шамбале столь опасны. Они основаны на неограниченном 
саморазвитии.
      Пока он говорил, мне показалось, что за моей спиной открылась дверь, но я 
не мог повернуться. Всё моё внимание было приковано к этому человеку. 
      В его словах звучал манифест худшей из современных тираний, и чем больше 
он говорил, тем сильнее во мне закипал гнев.
      — Вы просто не способны понять, — произнёс я, — что люди могут обрести 
внутренние мотивы для того, чтобы творить добро.
      В ответ он цинично рассмеялся:
      — Да неужели вы верите в эту чепуху?! История не даёт никаких 
свидетельств того, что люди могут руководствоваться чем-то, кроме эгоизма и 
корысти.
      — Если бы вы развивались в духовном плане, вы смогли бы усмотреть в мире 
массу добра, — Мой голос буквально дрожал от гнева.
      — Нет-нет, — резко отмахнулся он. — Духовность создаёт массу проблем.