трогали их. Неужели это, всего лишь, мифы?
      — Но как конкретно вера помогает достичь такой высокой неуязвимости? — 
спросил я.
      — Мы должны достичь уровня развития, близкого к уровню обитателей Шамбалы,
 — сказал Инь. — Знаете, как добиться этого? 
      Если наши постоянные молитвенные ожидания достаточно сильны, мы 
одновременно ожидаем синхронистичности и посылаем свою энергию окружающим, с 
тем чтобы они также ожидали проявлений синхронистичности. 
      Это способствует повышению энергетики. И как правило, дакини...
      Он быстро взглянул на меня, испугавшись, что опять заговорил об этих 
существах.
      — Так как насчёт дакини? — спросил я. 
      Инь не отвечал.
      — Инь, — настаивал я, — ты должен объяснить мне, что ты имел в виду. 
Каким образом это касается дакини?
      Наконец, Инь вздохнул и проговорил:
      — Я уже рассказывал вам всё, что мне известно о них. Как утверждают наши 
легенды, сущность дакини могут знать только обитатели Шамбалы, а нам лучше быть 
осторожными. Больше я ничего не могу сказать вам.
      Я рассердился на него:
      — Ладно, мы сами разберёмся с этими дакини, когда попадём в Шамбалу, не 
так ли? 
      Инь с досадой проговорил:
      — Я ведь уже говорил, что мне доводилось сталкиваться с китайскими 
солдатами. Гнев и ненависть к ним исказили мою энергетику. И если в какой-то 
момент я замечу, что мешаю и сковываю вас, я буду вынужден уйти, и вам придётся 
продолжать путь одному.
      Я вовсе не желал думать об этом.
      — Вспомните, — продолжал Инь, — что я говорил вам об избавлении от эмоций 
и о необходимости верить в то, что вам всегда помогут выбраться из любой беды.
      Немного помолчав, он включил двигатель джипа, и мы поехали, пробиваясь 
сквозь снежную пелену.
      — Молитесь, — сказал Инь, наконец, — чтобы вам было послано испытание 
вашей веры.
6. Перевал
      Проехав в северном направлении ещё минут сорок, Инь свернул на наезженную 
дорогу, и мы поехали по направлению к гряде высоких гор, видневшейся вдали, 
милях в двадцати или тридцати отсюда.
      Услышав какие-то странные звуки, мы с Инем переглянулись.
      — Вертолёты, — сказал он, круто свернув с дороги по направлению к пещере 
между скал. Джип сильно тряхнуло. — Знаю я их. Они способны летать даже в такую 
погоду.
      — Что это значит, «знаю я их»?
      Между тем, звуки становились всё резче, и я услышал рокот двух вертолётов.
 Один из них завис прямо над нами.
      — Это моя вина! — воскликнул Инь, стараясь перекричать шум винта. — Вам 
надо спасаться! Скорее!
      — Что-о? — отозвался я. — Ты что, рехнулся? Куда я пойду в такую 
непогоду?
      Наклонившись ко мне, Инь прокричал:
      — Помните, что вы должны быть наготове. Вы меня слышите? Держите путь на 
северо-восток, к Дормару! Вы должны отправиться в горы Куньлунь!
      Резким движением распахнув дверцу джипа, он велел мне выйти.
      Выбравшись из машины, я сделал несколько шагов и попал ногой в сугроб. 
Кое-как сев на снег, я попытался отыскать взглядом джип, но он уже умчался по 
дороге, и густой снегопад застилал мне глаза. Меня охватила волна панического 
страха.
      В этот момент, моё внимание привлекло нечто, двигавшееся справа от меня. 
Сквозь снегопад, футах в десяти от меня, я с трудом разглядел высокую мужскую 
фигуру, одетую в чёрные штаны из шкуры яка, пастушеский тулуп из овчины и такую 
же шапку. 
      Незнакомец стоял, в упор глядя на меня. Его лицо было наполовину закрыто 
шерстяным шарфом. Но я сразу же узнал его глаза. Откуда? 
      Через несколько мгновений незнакомец перевёл взгляд на вертолёт, который 
ещё раз пролетел у нас над головами и скрылся из виду.
      Внезапно в той стороне, куда умчался на джипе Инь, раздались три или 
четыре сильных взрыва, обрушив на меня лавину камней и снега и наполнив воздух 
удушливой гарью. 
      Поднявшись на ноги, я бросился в противоположную сторону, а вокруг меня 
прогремело ещё семь взрывов, правда, не таких сильных. 
      В воздухе от угарного дыма было буквально нечем дышать. Перед глазами у 
меня всё закружилось, и я потерял сознание.
* * *
      Ещё толком не придя в себя, я услышал в полузабытьи какую-то музыку. Это 
была мелодия китайского классика, которую мне уже доводилось слышать. 
      Оглядевшись, я увидел, что нахожусь в изящной спальне, убранной в 
китайском стиле. Сев на богато украшенной кровати, я откинул шёлковое одеяло и 
оглядел себя. 
      Меня, оказывается, помыли и облачили в больничный халат. Размеры комнаты 
составляли, как минимум, двадцать на тридцать футов, и на каждой из панельных