Ведь он так меня любил!» – безответно звучали в детской душе вопросы. Из самых 
её глубин поднялось окончательное решение: «Никому, никогда и ни за что нельзя 
показывать, что его любишь!» 
     Так или примерно так прозвучала эта своеобразная клятва. Причём не в виде 
чёткой и законченной идеи, без слов и, возможно, даже без мыслей. Это был 
безмолвный обет, не сравнимый по силе ни с каким чувством; то, что я называю 
«энергетической командой». 
     Наплакавшись вволю, Мэри вернулась в детскую и вскоре забылась, играя с 
любимыми куклами. Прошло время, Сэм нашёл другую работу. Вроде бы всё 
нормализовалось, шло как прежде. Так минули годы, и Мэри стала красивой, 
стройной женщиной с хорошей работой и заработком, без каких-либо аномалий в 
своей жизни. За исключением одной – одиночества. 
     Ей уже тридцать три. Она здорова, привлекательна, образованна, не бедна. 
Но рядом с ней не удерживается ни один мужчина. Десять серьёзных связей – и 
десять разрывов по одной причине: из-за её, как считают партнёры, крайней 
холодности. Трижды посещала её глубокая любовь – и ни один раз не вылилось это 
в желанный для обоих брак и создание семьи. «Я так тебя люблю! А ты? Ты меня 
любишь?» – спрашивали не единожды эти мужчины. И всегда безответно. 
     Конечно же, она была искренне к ним привязана, очень дорожила этими 
отношениями, но что-то внутри неё, гораздо более сильное, чем ум, воля и 
страстное желание, запрещало выказывать свои чувства. Она буквально ненавидела 
себя за это, но поделать ничего не могла. Стоило лишь любовнику нежно 
прикоснуться к ней, как всё её тело деревенело и словно отнималось. В свои 
тридцать три она всё ещё девственница и прекрасно понимает, что это просто 
ненормально. 
     Психотерапевт, сеансы которого она посещала, много раз пытался выяснить, 
не подвергалась ли она в детстве сексуальному насилию. Ничего подобного, 
конечно, припомнить Мэри не могла, а он воспринимал её отрицания как 
несомненный признак глубокого вытеснения инцидента из памяти. 
     Но мы-то знаем: история Мэри – яркий пример обета. Под влиянием 
непереносимой душевной боли дано было клятвенное обещание никогда более не 
выказывать своей привязанности и любви. Сильнейший энергетический приказ: он не 
обсуждается, не отменяется, не изменяется – лишь неукоснительно выполняется. 
Разве что новый приказ энергетического тела способен раз и навсегда отменить 
его действие, и это именно то, что мы совершаем в процессе перепросмотра – 
отдаём себе новый приказ взамен того, который мешает нам жить. 
     Конечно же, облегчение душевных мук пятилетняя девочка могла найти лишь в 
полном забвении этого инцидента. Ом попросту стёрся из обычной памяти – но не 
из памяти тела. Ум начисто забыл о приказе, а тело помнило всегда. 
     Все мы, по большей части бессознательно, несём по жизни свои обеты. Они 
запрещают, позволяют и неукоснительно предписывают. Из-за них мы являемся тем, 
чем являемся, и если в чём-то это нас не устраивает – что ж, хороший повод 
ознакомиться наконец с их полным перечнем. А без перепросмотра этого не 
совершить.
    Умей сказать «прощай»
     В завершение этой главы о пользе перепросмотра упомяну ещё одну его 
важнейшую особенность – он позволяет сказать «прощай» основательно, после 
многих лет с того момента, как это слово должно было прозвучать в душе или 
сойти с наших уст. 
     Эта проблема отнюдь не поверхностна. Она и глубока, и наиболее часта среди 
прочих проблем энергетического тела. Но причину её сформулировать вовсе не 
сложно: люди всецело отрицают тот или иной свершившийся факт. Ушёл из жизни 
кто-то, кого они так любили, и принять это глубиной души не находится ни 
желания, ни сил. И действительно, по большей части люди наотрез отказываются 
произнести такое страшное для них слово «прощай». Но и цена за это платится 
немалая – непрерывная затаённая боль и негасимый гнев оттого, что жизнь уже 
пошла другой колеёй, но мы не желаем с этим смириться. 
     Десятилетний мальчик теряет отца. Удивительно, но он не плачет на 
похоронах. Однако если бы кто заглянул к нему в душу, то узрел бы непрерывный 
поток страстного отрицания: «Это просто неправда. Ты не можешь оставить меня! Я 
не хочу этого! Тут что-то не так». Внутренняя боль и гнев невыразимы, но внешне 
перед вами спокойный, уравновешенный мальчик, без страданий и явного горя на 
лице. Спросите у него сами, и он подтвердит, что никаких особых эмоций в себе 
не ощущает. Потому что боль – не в правостороннем сознании, она глубже – вернее,
 в другой части его существа. 
     Жизнь вроде бы продолжается как раньше, но внутри этот мальчик никогда не 
будет таким, как прежде. До самой зрелости, до самой старости, до самой смерти 
– отрицание свершившегося факта не покинет его, затаённые гнев и мучения – 
внутри всего, что он пытается совершить или чего пытается достичь, раз за разом 
похищая шансы стать счастливым, когда жизнь даёт ему шанс. Такой человек может 
улыбаться, может и смеяться, но смех его никогда не будет по-настоящему 
искренним, из самых глубин души. Ибо внутри – энергетический узел. Пройдут годы,
 и гримаса гнева проступит на лице, тщась выдать себя за улыбку приязни всем и 
каждому. 
     Он удивлён своей невесть откуда берущейся злости, но помнит ли он её 
исток? Всегда, когда речь заходит о похоронах отца, звучат примерно такие 
слова: «Я оглядывался на всех и не понимал, отчего они плачут, – у меня хоть бы 
слезинка выступила. Стоял себе и смотрел. И никаких чувств!» 
     После утраты тех, кого мы любили, мы никогда не остаёмся прежними. Многие 
не знают, как с этим справиться. Идут беспрерывные потери энергии, ибо не