– Видишь, как я это делаю. Сначала смотрю направо, потом налево... 
     – Да, мам. 
     Дорогу перешли, опять повисает тягостное молчание. Мэри хочется бегать, 
прыгать, веселиться, играть, петь, но робкие её попытки неизменно вызывают 
строгое выражение на лице Джейн, которое лучше всяких слов сообщает: запрещено! 
Дома, как правило, звучит лишь монолог – это Мэри разговаривает со своими 
куклами, – который изредка прерывается короткими репликами её матери: «Вымой 
руки... доешь всё, что на тарелке... убери за собой...» 
     Мэри часто снится один и тот же сон: она радостно бежит навстречу маме, та 
подхватывает её на руки, целуя и крепко обнимая, а потом они идут и без умолку 
говорят о чём-то интересном... 
     Отец Мэри, Сэм, совсем не такой, как мать, и в грустные минуты своей жизни 
Мэри закрывает глаза, вспоминая его сильные руки, что подбрасывают её к самому 
потолку, мягкую улыбку, сияющие глаза и то, каким удивительно иным выглядит мир 
с высоты его плеч, на которых она так любит сидеть. Как жаль, что её папа так 
много времени проводит в разъездах по делам фирмы. 
     Сэм – коммивояжёр, он на очень хорошем счету у администрации фирмы. 
Ответственный отец и заботливый муж, он часто трудится сверх положенного, чтобы 
обеспечить семье должный доход. И в редкие свободные дни не было для Сэма 
большей радости, чем играть и разговаривать со своей маленькой принцессой. Но 
как же редко это бывает! 
     Как-то Сэм не появился дома даже тогда, когда все командировочные сроки 
уже истекли. Прошёл день, другой, третий. 
     – Мам, когда приедет папа? 
     – Уже скоро, не волнуйся. 
     – Когда скоро? 
     – Очень скоро. Просто его, наверное, послали с товаром и далекий город, – 
сама немного беспокоясь, объясняла и себе, и дочери Джейн. – Иди лучше играть. 
     Но Мэри было не до игр, она всё смотрела и смотрела на калитку, надеясь 
услышать знакомые шаги. 
     Что касается Сэма, то он вовсе не спешил в семью из некой дальней 
командировки, а сидел вдребезги пьяный в грязном пабе совсем рядом, на другом 
конце улицы. Никто сейчас не узнал бы в нём того респектабельно-уверенного в 
себе человека, каким он был ещё несколькими днями ранее. В голове у Сэма, что 
уже долгие часы сидел среди винных паров, табачного дыма и гула завсегдатаев, 
бесконечно прокручивалось одно и то же воспоминание. 
     Ясное рабочее утро не предвещало ничего дурного. Разве что ближе к обеду 
позвонили предупредить, что его ждут у менеджера. «Зачем это я понадобился 
старине Эдду?» – пронеслась у Сэма мысль. Неладное стало ощущаться, когда он 
направился к нужному кабинету по опустевшим коридорам фирмы. «Куда это все 
подевались?» Оказалось, все сотрудники толпятся в кабинете менеджера, и, что 
самое удивительное, главное кресло занимает вовсе не старина Эдд. Незнакомец, 
что сидел теперь на его месте, приказным тоном сообщил: «Ваша фирма куплена 
нашей компанией. Сейчас мой главный помощник огласит список тех, кто оставлен 
работать. Если вы своей фамилии не услышите, поднимитесь этажом выше в 
бухгалтерию, где вам выдадут остаток причитающихся вам денег. Извините, 
джентльмены, экономическое положение в стране тяжёлое, и компания не могла не 
пойти на сокращение штатов». 
     Сэм почти не сомневался – его-то на улицу не выбросят, раз он принёс фирме 
столько прибыли. Но вот вошёл со списком новый помощник, и Сэму стало не по 
себе – им оказался не кто иной, как вечный его соперник по работе и закоренелый 
завистник. «Если новое начальство с ним заодно, – обмирая, подумал Сэм, – я 
пропал!» 
     «О, и вы здесь, – начал тот лживо-задушевным голосом, зловеще улыбаясь. – 
Что ж, удачи вам, удачи. Смотрите, не прослушайте свою фамилию, сейчас начну 
читать». После такого вступления список можно было и не слушать – всё и так 
стало ясно. 
     Донельзя подавленный и сокрушённый, Сэм вышел из кабинета: «Как могли они 
со мной так поступить?! С тем, кто принёс им такую уйму деньжищ! Может, это 
ошибка? Надо непременно выяснить». С нарастающим чувством гнева он вернулся к 
двери кабинета, но секретарша уведомила, что начальник не принимает. Сэм 
потерял голову, прибежали охранники и завязалась драка. Побитый и уже в 
буквальном смысле вышвырнутый на улицу, Сэм побрел куда глаза глядят. Следующее 
утро застало его на парковой скамье, насквозь продрогшего от ночного холода. 
Затем два дня потонули в алкогольных возлияниях, на которые в какой-то грязной 
забегаловке ушли все полученные при увольнении деньги. Наконец Сэм собрал 
остатки сил и разума и поплёлся домой. 
     Мэри увидела его ещё издалека. Сердце радостно забилось, и она вовсю 
помчалась к нему навстречу. 
     – Папа, папа пришёл! Ты поиграешь со мной? Смотри, у моей куклы новая 
причёска! – закричала Мэри и, подбежав, крепко обняла его. 
     Дохнувший на неё перегаром Сэм едва различал мутным взглядом формы 
окружающего мира: сознание как в дыму, голову ломит, а тут ещё ему мешают 
добраться до постели, чтобы уснуть и хоть на время позабыть всю тяжесть 
свалившихся проблем! 
     – Пошла прочь! Не видишь, мне и так плохо! – заорал он на дочь. – Дай 
пройти! 
     И от неистового толчка Мэри отлетела на газон. Сэм протопал мимо, даже не 
взглянув на неё. Открылась и захлопнулась дверь дома. Поначалу был глубокий шок,
 затем прорвались безутешные рыдания. «Почему?! Что случилось с моим папой?