за 
трос.
   Змей с камнем быстро поднялся в воздух, затанцевал в поднебесной выси. 
Наблюдая за монахами и змеем, я мысленно представил себя на месте камня. Меня 
даже слегка затошнило. Змея снова заставили приземлиться и оттащили его к месту 

нового взлета.
   Один лама, имевший за плечами большой опыт таких полетов, сказал мне: — Я 
полечу первым, а ты последуешь за мной. Он подвел меня к змею.
   — Смотри внимательно, — продолжал лама, — я ставлю ноги на этот брус, руки 
смыкаю на этой поперечине позади. Как только ты поднимешься в воздух, опустись 
ниже и сядь на это утолщение на тросе. Когда начнешь приземляться, не долетая 
до 
земли двухтрех метров, прыгай. А теперь наблюдай внимательно — я пошел.
   На этот раз понадобились лошади. По сигналу ламы они понеслись вскачь. Змей 
тронулся с места, плавно заскользил вперед, потом подпрыгнул, поймав восходящий 

поток. На высоте тридцати метров у нас над головами, то есть более тысячи 
метров 
над оврагом, лама спустился по тросу и, достигнув равновесия, устроился на 
утолщении в развилке. Змей поднимался все выше и выше. Через некоторое время 
пилот дал команду монахам сажать планер. Балансируя и делая крутые виражи, змей 

пошел на снижение.
   Семь метров, шесть, три... Лама повис на руках и спрыгнул на землю.
   — Теперь твоя очередь, Лобсанг, — сказал он, подергав меня за платье. — 
Покажи на что ты способен.
   Наступил торжественный момент. Я любил запускать змеев, но сейчас, когда мне 

самому придется лететь, мой энтузиазм заметно поубавился. «Глупая забава, — 
подумал я, — глупая и опасная. А вдруг я сорвусь? Неужели суждено оборваться 
столь многообещающей карьере? Эх, лучше бы мне вернуться к молитвам и травам».
   Пытаясь себя хоть как-то утешить, я вспомнил о предсказаниях астрологов. 
Если 
мне суждено сегодня умереть, значит, они ошиблись? Нет, они не делают таких 
грубых ошибок.
   Я медленно направился к змею, который уже готов был к старту. Мои ноги 
ослабли и повиновались мне хуже, чем хотелось бы. Между нами говоря, я их 
вообще 
не чувствовал. Устроившись на полозе, я ухватился за поперечину — руки мои едва 

дотягивались до нее.
   — Я готов, — вырвалось из моей груди, хотя у меня не было никакой 
уверенности 
в том, что я готов. Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным.
   Время, казалось, остановилось. Лошади понеслись. Трос медленно натягивался, 
что само по себе уже было невыносимой пыткой. Змей застонал, дернулся так, что 
сердце едва не выскочило из моей груди. Глаза сами закрылись, да и куда им было 

смотреть в такой момент... змей начал раскачиваться, а мой желудок — 
выворачиваться наизнанку, «Вот она, моя последняя минута на Земле», — произнес 
я 
про себя и закрыл глаза. Открыть их не было никаких сил. Новый приступ тошноты 
еще больше усилил чувство страха. «Ох, как скверно начинается астральное 
путешествие... » — я осторожно открыл таки глаза и тут же от ужаса снова закрыл 

их: я находился в воздухе, метрах в тридцати над землей!
   Нарастающие протесты со стороны желудка заставили меня еще раз открыть глаза 

— на этот раз для того, чтобы определить, где я нахожусь, на случай есл... Но 
раскрыв глаза, я сразу же забыл о своих страхах — такое великолепие окружало 
меня со всех сторон! Змей подпрыгнул, еще раз закачался и наконец успокоился, 
не 
переставая набирать высоту.
   Там, далеко за горами, простиралась земля цвета хаки, несущая на себе 
неизлечимые раны Времени. Ближе теснились горные хребты, испещренные крутыми 
обрывами, кое-где покрытыми нежным лишайником. У горизонта последние лучи 
солнца 
превратили воды дальнего озера в расплавленное золото. Змей выписывал 
грациозные 
реверансы. «Наверное, так развлекаются на небесах боги, — подумал я, — в то 
время как мы, бедные смертные, являемся узниками земли, страдаем и боремся за 
каждый день жизни, чтобы получить все свои уроки и в конце концов уйти с 
миром... » Резкий толчок. Удар. Мне показалось, что оборвались все мои 
внутренности. Я набрался храбрости и впервые посмотрел прямо вниз. Небольшие 
красные точки — это монахи. Теперь они увеличивались с каждой секундой. Змей 
шел 
на посадку. Внизу, на дне оврага, маленький ручей продолжал свой хаотичный бег. 

Я летел над землей на высоте триста метров! Этот ручеек был исполнен важности —