на 
одной стороне отверстиями и вставленными в них перьями. Волан можно было бить 
только ногами. Девушки, поддерживая юбки для удобства на некоторой высоте, 
наносили по волану удары, стараясь не допустить его падения на землю. 
Запрещалось дотрагиваться до волана рукой — это означало немедленную 
дисквалификацию. Опытные участницы могли продержать волан в воздухе до десяти 
минут, не допуская ни одного промаха.
   Но самый большой интерес в Тибете, по крайней мере в административном округе 

Ю, где находится Лхаса, вызывал запуск змеев. Эту игру можно считать 
национальным видом спорта. Правда, запускали змеев только в определенное время 
года. По многолетним наблюдениям было установлено, что массовый запуск змеев в 
горах вызывает ливневые дожди; это приписывалось гневу богов дождей, поэтому 
запуск разрешался только осенью, в сухой сезон. В некоторые времена года люди 
старались даже не кричать в горах, потому что крик способствует быстрой 
конденсации перенасыщенных дождевых облаков из Индии, в результате чего 
тропический ливень может разразиться совсем не тогда и не там, где нужно.
   Итак, в первый же день осени одинокий змей повисал над крышей храма Потала.
   Через несколько минут уже все небо над Лхасой пестрело другими змеями 
всевозможных форм, размеров и цветов. Они выписывали виражи, подпрыгивали и 
раскачивались на сильном ветру.
   Я обожал эту игру и всегда торопился, чтобы мой змей взлетел в небо одним из 

первых. Мы сами мастерили эти летательные аппараты. Обычно змей состоял из 
легкого бамбукового каркаса, обтянутого красивым шелком. Нам охотно давали этот 

высококачественный материал, поскольку хороший змей был вопросом чести каждого 
приличного дома. К основной коробке мы часто приделывали голову, крылья и хвост,
 
и змей принимал вид страшного дракона.
   Мы разыгрывали целые сражения, в ходе которых каждый из нас стремился 
свалить 
на землю змея противника. Для этого мы унизывали веревку змея осколками стекла 
или обмазывали ее клеем, смешанным со стеклянной пылью, рассчитывая на то, что 
веревки соперника удастся перерезать и тогда его аппарат достанется победителю.
   Иногда мы крадучись выходили на улицу поздно вечером и запускали змеев, 
предварительно закрепив в их головах и туловищах небольшие масляные фонарики. 
Глаза наших драконов загорались красным светом, разноцветные туловища тоже 
выделялись на фоне черного неба. Особенно увлекательной бывала эта игра в тот 
период, когда ожидалось прибытие в Лхасу больших караванов яков из провинции 
Лхо-Дзонг. По детской наивности мы полагали, что караванщики, эти «темные» люди 

из далекой провинции, никогда у себя дома и слыхом не слыхали о такой «новинке»,
 
как наши летающие змеи. И, конечно же, нам очень хотелось напугать их до 
полусмерти.
   Один из наших трюков заключался в том, что в змея вкладывались три различные 

по размерам раковины, и размещались они так, что от проходящей через них струи 
воздуха змей начинал издавать сверхъестественные стоны. По нашим представлениям,
 
эти стоны ничем не отличались от звуков, какие издают изрыгающие огонь драконы, 

и мы были уверены, что они проймут торговцев до костей. Детское воображение 
подсказывало, какие ужасы испытывают несчастные в своих кибитках в тот момент, 
когда наши драконы с воем проносятся над их головами. Мы сами холодели от этой 
мысли.
   Я не мог себе и представить, что эти игры помогут мне в будущем, когда 
действительно придется летать на змеях. Но тогда это была лишь игра — зато 
какая 
увлекательная!
   Были игры и опасные. Например, мы сооружали огромных змеев, размерами до 
двух-трех квадратных метров, с крыльями по бокам. Мы тащили их к обрыву, где 
бывали особенно мощные восходящие потоки воздуха. Обвязав себя одним концом 
веревки вокруг пояса, мы пускали лошадь вскачь. Змей резко взмывал вверх. 
Поднимаясь все выше и выше, он встречался с сильным воздушным потоком, всадника 

резко отрывало от седла, и он некоторое время несся в трех-четырех метрах над 
землей, повиснув на веревке.
   Некоторых ловкачей едва не разрывало на две части, из-за того что они 
забывали вовремя высвободить ноги из стремян. Мне было легче: я привык падать с 

лошади и спрыгивал вовремя, с большим удовольствием продолжая полет на змее. 
Забыв всякую осторожность и пускаясь во все новые авантюры, я установил, что 
если в момент подъема змея резко дернуть за веревку, то змей поднимается еще 
выше и полет можно таким образом продлить еще на несколько секунд.
   Однажды я дернул за веревку с таким старанием и энтузиазмом — а ветер тоже 
мне помог, — что меня занесло на крышу крестьянского дома, где хозяин разложил 
топливо на зиму. (Наши крестьяне живут в домах с плоскими крышами. На них они 
раскладывают помет яков, который затем в сухом виде сжигается в очагах.) Дом,