теллий происходил, как можно судить по противоречивым свидетельствам о нем, 
из 
древнего всаднического рода. Дед его был управителем имений Августа, а отец, 
Луций Вителлий, достиг высших должностей: был трижды консулом и один раз 
цензором, но более прославился своей невероятной льстивостью. Сенат почтил его 
погребением на государственный счет и статуей.

Детство и раннюю юность Вителлий провел на Капри, среди любимчиков императора 
Тиберия, и на всю жизнь сохранил позорное прозвище Спинтрия; думали даже, что 
именно красота его лица была причиной и началом возвышения его отца. В 
последующие годы, по-прежнему запятнанный всеми пороками, он достиг важного 
положения при дворе. Близок он был и к Гаю Калигуле - за любовь к скачкам, и к 
Клавдию - за любовь к игре, а более всего к Нерону - отчасти за то же самое, 
отчасти же за особую услугу: распоряжаясь на Нероновых играх, он увидел, что 
Нерон очень хочет выступить в состязании кифаредов, но не решается уступить 
общим просьбам и готов уйти из театра; тогда он остановил его, словно по 
неотступному требованию народа, и этим дал возможность его уговорить. Снискав 
таким образом милость трех правителей, он был удостоен и почетных должностей, и 

высших жреческих санов: при Клавдии в 47 г. получил консульство, а при Нероне в 

61 г. был назначен проконсулом в Африке и попечителем общественных построек. Но 

на этих местах и дела его, и молва о нем были разные: провинцией он управлял с 
редкой добросовестностью, а на столичной должности, по рассказам, похищал из 
храмов приношения или подменял их, ставя вместо золота и серебра олово и желтую 

медь. Женат он был сначала на Петронии, дочери консуля-ра, которая развелась с 
ним, забрав с собой и их сына. Потом он женился на Галерии Фундане, имел от нее 

сына и дочь.

В конце 68 г. Гальба назначил Вителлин управлять Нижней Германией. При этом он 
заметил, что меньше всего приходится бояться тех, кто помышляет только о еде, и 

что, может быть, богатство провинции насытит его безмерную глотку. Известно, 
что 
даже на дорогу у Вителлия не оказалось денег: он жил в такой нужде, что для 
жены 
и детей, оставленных в Риме, снял какой-то чердак, а весь свой дом отдал в 
наем; 
на путевые расходы он должен был заложить жемчужину из серьги матери. Кредиторы 

преследовали его до самых границ Италии, и он лишь с большим трудом отделался 
от 
них. Но в Германии его ждал совсем другой прием. Тамошним легионам он сразу 
пришелся по душе, так как был сыном троекратного консула, человеком в расцвете 
лет и сил, любезным и щедрым. По дороге Ви-теллий целовался при встречах даже с 

простыми солдатами, на постоялых дворах и в харчевнях был на диво любезен и с 
попутчиками, и с погонщиками, а по утрам даже расспрашивал каждого, завтракал 
ли 
тот, и рыгал, чтобы показать, что сам он уже позавтракал (Светоний: "Вителлий"; 

1-7).

Явившись в декабре в зимние лагеря нижнегерманских легионов, Вителлий стал 
внимательно разбираться в положении, которое здесь создалось: вернул многим 
прежние должности, сделал наказания менее унизительными, смягчил взыскания. 
Движимый в большинстве случаев желанием добиться популярности, но иногда и из 
чувства справедливости, он беспристрастно распределил воинские должности, 
которые его предшественники производили за деньги или по грязным соображениям. 
Перед людьми строгими и суровыми он заискивал, а среди своих друзей слыл 
человеком славным и добродушным, потому что безрассудно и не считая раздавал и 
свои, и чужие деньги (Тацит: "История"; 1; 52).

В начале января 69 г. верхнегерманские легионы, давно уже волновавшиеся против 
Гальбы, отказались приносить ему присягу и на сходке решили провозгласить 
императором Вителлия. В ту же ночь какой-то знаменосец добрался до Вителлия в 
Агриппинову колонию и сообщил ему о случившемся. У того как раз было много 
гостей. Весть быстро разнеслась по всему войску. Утром начальник одного из 
легионов Фабий Валент прискакал во главе большого отряда к Вител-лию и 
приветствовал его как императора. До тех пор Вителлий решительно отвергал эту 
честь, страшась громадности императорской власти, но тут, как рассказывают, он 
вышел к солдатам сразу после полуденной трапезы, отяжелевший от еды и вина, и 
согласился принять имя Германика, титул же Цезаря отклонил и на этот раз 
(Плутарх: "Гальба"; 22) .

Вскоре пришло известие, что Гальба убит в Риме, а его место занял Отон. 
Провинции и войска должны были выбирать между двумя провозглашенными 
и