В.: Были ли у святого Михаила волосы?
О.: Зачем вы об этом спрашиваете? Вы хотите постричь его?
В.: Целовала ли ты святого Михаила и святую Екатерину?
О.: Да
В.: Они приятно пахли?
О.: Разумеется, они пахли приятно.
В.: Обнимая их, чувствовала ли ты какую-нибудь теплоту или что-нибудь подобное?
О.: Я не смогла бы обнимать их, не чувствуя их или не дотрагиваясь до них.
В.: Какую часть ты обнимала, верхнюю или нижнюю?
О.: Более прилично обнимать их выше, чем ниже.
В.: Был ли святой Михаил обнажен? О.: Неужели вы думаете что Господу не во что 
одеть его?»
Были поставлены специальные, очень трудные вопросы, но Ж. избежала ловушки с 
изворотливостью, достойной ее инквизиторов.
На вопрос: «Кто является истинным папой?» (подразумевались трое соперничавших 
пап), она ответила, что «верит в истинного папу в Риме». Один священник выразил 
протест против того, что ее поставили перед дилеммой: «Испытываешь ли ты 
благодать Божью?», предвидя затруднительное положение; «нет» стало бы 
признанием вины; «да» — доказательством ее дьявольской самонадеянности. Она 
ответила: «Если нет, то, может быть, Господь позволит ввести меня в состояние 
своей милости, а если я имею его расположение, пусть Господь сохранит меня в 
этом состоянии».
После предварительного дознания 27 марта Ж. была предана официальному «суду 
инквизиции» [proces ordinaire or proces de droil inquisitorial] в Руанском 
замке, состоявшему из 37 духовных судей (включая 2 английских священников, 
Уильяма Бралбестера и Джона де Хемптона), и снова возглавлявшегося епископом 
Бове и инквизитором. Против нее было выдвинуто семьдесят пунктов обвинений:
«Явно подозреваемая, о чьей дурной репутации идет молва и доносят 
добродетельные и достойные граждане... объявляется и признается чародейкой, 
ведьмой, предсказательницей будущего, ложной пророчицей, вызывательницей злых 
духов, заклинательницей, верящей в суеверия, применяющей и пользующейся 
искусством магии, сомневающейся в католической вере, раскольницей... 
хулительницей Господа и святых, скандалисткой и бунтовщицей, нарушительницей 
спокойствия, подстрекательницей к войне... неприличной и бесстыдной, 
соблазнительницей князей и простых людей... еретичкой или, по крайней мере, 
явно подозреваемой в ереси».
После пространных показаний о ее ранней жизни и колдовских обычаях Домреми 
основные нападки сосредоточились вокруг ее откровений. Ж. попала в ловушку, 
когда призналась в том, что не подчинилась своим «голосам», когда пыталась 
убежать из тюрьмы, спрыгнув с высокой башни в Боревур-ском замке, и когда она 
приказала штурмовать Париж. Ей подставили логическую дилемму: или у нее не было 
откровений от Господа, или она не подчинялась откровениям Господа. Более того, 
она призналась, что чувствовала побуждение прыгнуть с башни; значит, она 
отказалась от своей воли и подчинилась Дьяволу.
После тщательного исследования показаний, на основании этих первоначальных 70 
пунктов обвинения 2 апреля суд вычеркнул все обвинения в чародействе или 
колдовстве (которые едва ли могли быть подтверждены) и сократил количество 
обвинений до 12. В одном, связанном с ее верой в призраков, было отмечено: 
«Повсюду появляются мужчины и женщины, притворяющиеся, будто они имеют сношения 
с Господом и Его ангелами, и сеют ложь и заблуждения». Два основных обвинения 
были связаны с ношением мужской одежды и отказом принять воинствующую церковь. 
«В случае, если бы Церковь захотела, чтобы она поступила вопреки тем 
распоряжениям, которые якобы были ей от Господа, она не смогла бы этого 
сделать». В этом отношении Ж. была просто преждевременным протестантом.
Отчеты по этим 12 пунктам были представлены на рассмотрение 16 докторам 
теологии и 6 лиценциатам права. Через три дня они объявили, что обвинения 
подтвердились. «Она выдавала себя за авторитет, за доктора, за магистра», — 
негодовали они. На основании этого заключения капитул Руанского собора объявил 
Ж. еретичкой.
18 апреля 1431г. епископ и инквизитор убеждали Ж. отречься. Она отказалась. Ж. 
заболела, но врачи вылечили ее, поскольку герцог Уорвикский заявил: «Король 
Англии слишком много заплатил за нее, чтобы отказать себе в удовольствии видеть 
ее сожжение!» Другая возможность отречься была предоставлена Ж. 2 мая в 
Руанском замке на официальной сессии перед 60 теологами. Ж. настаивала на своем.
 9 мая были приготовлены инструменты для пытки, но 12 мая судьи высказались 
против пытки, на том серьезном основании, что все судебное разбирательство было 
проведено тщательно, и не стоит давать повода для клеветнических измышлений о 
том, что ее признание было вынужденным.
Чтобы ускорить казнь, кардинал-епископ Винчестера передал ее дело Парижскому 
университету. С 29 апреля по 14 мая 4 объединенных факультета Сорбонны 
обсуждали отчеты о ее суде. Ректор Пьер де Гонда вернул единодушно принятый 
вердикт: если она не признается в своих заблуждениях, ее следует передать 
светским властям для казни. Данное решение было провозглашено в Руане 23 мая 
1431г. Пьер Морис, руанский каноник, умолял Ж.:
«Предположим, что король Франции своей властью доверяет тебе защиту некоего 
места, предупредив тебя, что никто ни под каким видом не должен войти. Некто 
говорит, что он пришел с соизволения короля, не представляя тебе никакого 
письма или определенного знака. Ну как, должна ли ты поверить ему и пустить 
его? Подобным образом Господь наставлял святого Петра и его преемников. ...
Следовательно, ты не должна была доверять тем, кто, как ты говоришь, появился