деспоты. И эта жестокость продолжается, пока самые невиновные не будут 
вынуждены признать себя виновными.
Это происходит до тех пор, пока эти кровопийцы не принудят их отдать Господу 
свои невинные души в пламени костра, а не страдать более от пыток тиранов. Если 
действительно, не вынеся жестокости пыток, они умирают в руках палачей или, 
истощенные страданиями и длительным заключением, совершают самоубийство, чтобы 
освободиться (как действительно могло быть) от суровости мучений и зловония 
тюрьмы, то слышат радостный крик, что это дьявол убил их. Но, когда появится 
величайший ловец душ, от которого ничто не скроется, ваши гнусные деяния будут 
разоблачены. Вы — тираны, кровожадные судьи, мясники, мучители и безжалостные 
разбойники, которые отбросили всякую человечность и не знают жалости. Итак, я 
обвиняю вас перед судом Великого Судии, который рассудит нас, и правда, которую 
вы попираете ногами и сжигаете, поднимется и обвинит вас, требуя отмщения.
Через 14 лет после появления «De Praestigiis», в 1577г. В., видя возрождение 
охоты на ведьм, написал сокращенный и обновленный вариант своей ранней работы 
«De Lamiis» («О ведьмах»), охватывающий более или менее тот же материал. Его 
уверенность, что бесполезно признание, полученное под пыткой, подготовило 
общественную поддержку для последующих атак, предпринятых гуманистами-иезуитами,
 отцами Теннером, Лайманом и Шпее, а также Лаосом. Наблюдая за жестоким 
неурожаем 1565г., В. подытоживал в письме к доктору в Вюртемберг:
«Ведьмы, особенно, когда подвергаются очень суровым пыткам, признаются во 
многом таком, что является просто россказнями, пустяками, небылицами, которые 
никогда не могли бы соответствовать природе вещей. Никто не смог бы отнестись с 
доверием к той части их признаний, где они говорят, что так или иначе связаны с 
дьяволом, тем самым соглашаясь подчиняться его злой воле; когда они добровольно 
признаются, что волновали воздух, вызывая бурю с градом, уничтожали урожай и 
виноградники или совершали какие-либо другие злодейства... если нет другого 
доказательства, кроме признания старой женщины, потерявшей рассудок в тюрьме 
или под пытками, которой мы не поверили бы во всех прочих вопросах, ибо что 
положительное можно извлечь из бредового признания демонически одержимой старой 
карги?»

Вейр, Томас (ок. 1600-1670)

Долгое время после казни в 1670г. майора В. помнили как одного из самых 
известных (в народном мнении) шотландских колдунов. Общественный интерес 
усиливался предшествовавшей известностью В. как выдающегося парламентария, одно 
время командовавшего Эдинбургской гвардией, и как страстного евангелистского 
лидера. Неожиданно в возрасте 70 лет он добровольно признался (хотя сперва ему 
никто не поверил) во множестве отвратительных преступлений: прелюбодеянии, 
кровосмешении, педерастии и в колдовстве, худшем изо всех преступлений. Он 
вовлек в это дело и свою 60-летнюю сестру, Дженет Вейр, которая была сожжена 
как ведьма на основании ее собственного признания, при отсутствии независимых 
свидетельских показаний.
В Х1Хв. Роберт Чамберс написал в «Традициях Эдинбурга» («Traditions ofEdinburg»,
 1825): «Единственное заключение, какое современный человек может сделать по 
поводу В., — что старик был не в своем уме, — подтверждается некоторыми 
обстоятельствами. Самое первое, что говорит в его пользу, — это несомненное 
помешательство его сестры». Это суждение, безусловно, верно, хотя и не 
объясняет должным образом психологию этой пары: самодурный и своевольный 
мужчина, почти всю жизнь проживший по-холостяцки, неистово верующий в геенну 
огненную и вечные муки, неожиданно признается во всех тех грехах, с которыми он 
якобы боролся. Возможно, разгадка его душевного состояния кроется в его 
заявлении, «что, если бы он не ощутил этого ужаса, терзавшего его изнутри, он 
едва бы поверил в существование Господа».
Его жизнь можно пересказать в двух словах. Он родился в добропорядочной семье, 
жившей в Ленарке, примерно в 1600г. В 1641г., будучи лейтенантом шотландской 
пуританской армии во время Гражданской войны, он был ярым противником роялистов.
 В 1649 и 1650 гг., уже в звании майора, командовал войсками, защищавшими 
Эдинбург (Хикс, «Ravillac Redivivus»). Он был инспектором государственной почты,
 чем и зарабатывал себе на жизнь. Помимо военной деятельности он аккуратно 
посещал Церковные собрания протестантов-евангелистов, никогда не претендуя на 
функции священника или проповедника. Современник пишет:
«Он пользовался таким уважением в строгой секте пресвитерианцев, что, если 
четверо встречались вместе, можно было быть уверенным в том, что майор Вейр был 
одним из них. На частных собраниях он молился, вызывая всеобщее восхищение, что 
заставляло многих из прихожан считаться с его мнением [ценить его общество]. 
Многие посещали его дом, чтобы услышать, как он молится».
Уже в старости, в 1670г. (некоторые источники сообщают, что тогда ему было 76 
лет), В. решил обнародовать свою тайную жизнь, которую он так лицемерно и 
успешно скрывал все эти годы. Сначала никто не верил ему, но, поскольку он 
настаивал на своем, профос послал врачей, чтобы они обследовали его. Однако 
врачи сочли его нормальным и заявили, что его «дурное расположение духа 
возникло вследствие уязвления его совести». Теперь профос был вынужден 
арестовать его на основании его же собственных показаний. Майора В. доставили в 
суд 9 апреля 1670г. и обвинили по четырем пунктам:
1. Преднамеренная попытка изнасилования собственной сестры Джейн, когда той 
было десять лет, и длительное кровосмесительное сожительство с ней, начиная с 
шестнадцати ее лет и до пятидесяти, когда он уже «не хотел ее из-за возраста».
2. Кровосмесительная связь с падчерицей, Маргарет Бурдон, дочерью его умершей