Восьмидесятилетняя Алиса Самуэл была повешена как ведьма по показаниям пяти 
истеричных детей [см. Уорбойские ведьмы]. В отчете о казни рассказывается:
«Тюремщик, чьей обязанностью является наблюдать за их погребением, снял с них 
одежду и, когда они были обнажены, обнаружил на теле старой женщины Алисы 
Самуэл маленький комок мякоти длиной полдюйма, выступающий, как будто сосок, 
увидев который, он и его жена сначала намеревались не показывать его людям, 
поскольку он находился в таком интимном месте, которое неприлично видеть. 
Однако, все-таки не желая прятать столь необычную находку и прилично прикрыв 
интимное место немного выше соска, они позволили осмотреть его тем, кто стоял 
рядом. После того, как жена тюремщика взяла этот сосок в руки и слегка оттянула 
его, из него показалась сперва смесь желтого молока и воды, с виду похожая на 
молозиво (как сказал тюремщик). Во второй раз появилось нечто вроде чистого 
молока, и в самом конце — кровь» («Самое необыкновенное и удивительное 
изобличение», 1593).
Ведьминские знаки часто путали с клеймом дьявола, естественными пятнами на коже,
 по общему мнению, нечувствительными к боли и считавшимися клеймом, 
определявшим владельца как дитя Сатаны. Так, Джон Белл, священник из Гледсмура, 
в начале XVIIIs. включал в одну категорию «нечто вроде синяка, или маленький 
сосок, или красные волдыри, подобные укусам блох, иногда заполненные мякотью, 
иногда пустые внутри»
(Белл цитирует памфлет 1645г. «Законы против ведьм и колдовства»). Дальтон не 
отличал сосков от других знаков, которые бывают в интимных местах, не 
кровоточат «при прокалывании и, таким образом, требуют внимательного и 
тщательного поиска». И великий эксперт Хопкинс безоговорочно считал соски 
дьявольскими метками («Изобличение ведьм», 1647).

Вейер, Иоганн (1515-1588)

В. — один из первых усомнился в надобности охоты на ведьм. Проводил различие 
между простыми женщинами, не причинившими зла и все же обвиненными в сговоре с 
дьяволом (возможность которого В. не отрицал), и коварными колдунами, 
действовавшими сообща с Сатаной. Женщины думали, что они творят зло, а на деле 
это были просто галлюцинации, вызываемые Дьяволом, настоящее же зло совершалось 
самим дьяволом без человеческой помощи. В. скорее руководствовался состраданием,
 чем разумом. В результате его стремление отличить безобидных ведьм от злобных 
колдунов было легко отклонено более последовательными оппонентами, например, 
Боденом. Во многих случаях В. принимал за истину самые невероятные истории. К 
примеру, он буквально поверил в рассказ о Гамельнском крысолове (как и 
Глан-виль сто лет спустя) и датировал случившееся 16 июня 1284 года. В. считал, 
что однажды помешал Дьяволу улететь с юной девственницей в замок Кальденброк в 
Гельдре.
Однако, несмотря на веру в могущество Дьявола, В. опротестовал столько выходок 
охотников за ведьмами, что практически оказывал смягчающее влияние. Клевское и 
Юлиерсбергское герцогства, где он был личным врачом герцога Вильгельма, в 
конечном счете стали (в относительной степени) приютом разума, наряду с 
палатинатами Рейн и Нассау в Германии, повсюду охваченной беззаконными казнями. 
Его взгляды встречали такое противодействие, что без поддержки герцога он был 
бы сожжен как союзник ведьм.
В, родился в Брабанте, в дворянской семье, обучался у Корнелиуса Агриппы, 
средневекового ученого, имевшего репутацию колдуна, затем получил образование в 
Париже и стал врачом. Он был наставником двух сыновей и племянника французского 
короля Франциска I, путешествовал с мальчиками по Франции, Африке и на Крит. 
Иоганн Вейер (1515-1588), личный врач герцога Вильгельма и активный противник 
преследований за колдовство.
Когда его служба закончилась, он получил место в Клеве, стал известным 
диагностом и написал свои книги по колдовству. Как медик, В. понял, что отчеты 
о шабашах и одержимости были следствием психической неуравновешенности. По этой 
причине и потому что почти все заболевания тогда приписывались колдовству, он 
понял, что задачей врача является борьба с подобными предрассудками.
Как протестант, В. особенно враждебно относился к невежественным священникам и 
монахам, которые при первых признаках любой болезни объявляли об одержимости и 
зарабатывали деньги на экзорсизме. Подобные священнослужители возводили на 
невиновных ложные обвинения и наполняли своими жертвами тюрьмы.
«Ежедневно мы убеждаемся в том, какое гнусное охлаждение к Господу и сближение 
с дьяволом, ненависть между родственниками, ссоры между соседями, враждебность 
между крестьянами, столкновения между городами, постоянные истребления 
невиновных проистекают из веры в колдовство ведьм, плодоноснейшего источника 
всех бед».
В шестой книге своего труда «De Praesigiis» (1563) В. яростно выступает против 
жестокого содержания в тюрьмах, где заключенные которых «постоянно таскают 
страдать Ужасных пыток, видят в смерти желанное бавление от мучений» и охотно 
признаются ю всех преступлениях, которые вменяются в вину, лишь бы не попасть в 
ужасную порьму под бесконечные пытки». Разоблачение типичных приемов охотников 
за ведьма-
ми __ одна из вершин его труда, который
иожно поставить рядом с книгой отца Шпее. Но как это непохоже на обычное 
судопроизводство, когда по злонамеренному обвинению или ложным подозрениям 
неграмотных и невежественных крестьян старые женщины, обманутые или одержимые 
дьяволом, ввергаются судьями в ужасные камеры с ворами и в пещеры гнусных 
демонов, а затем калечатся самыми изощренными пытками, которые могут изобрести