«Displaying of Supposed Witchcraft» (1677), в которой высмеиваются верующие в 
колдовство. В верхней части гравюры, над дверью, помещен портрет месье Уфле, 
персонажа, созданного в 1710 г. аббатом Лораном Ьорделоном, дабы высмеять 
колдовство.

Ведьма

Представление о В. как о еретике (обсуждаемое в статьях Суды и Колдовство), 
приведшее к тысячам узаконенных убийств в Западной Европе между 1500 и 1700 гг.,
 проиллюстрировать очень трудно. Гораздо легче, на основании распространенного 
мнения, представить как воплощение зла женщину, «старую, хромую, с затуманенным 
взором, мерзкую и всю в морщинах» (Скотт Реджинальд). Поскольку большинство 
обвиняемых были женщинами, подобное представление преобладало и поддерживалось 
в литературе и иллюстрациях, дойдя до нашего времени в творениях Уолта Диснея. 
Нидер (ок. 1435г.) заявил, что ведьм было больше, чем колдунов, потому что 
женщины обладают лживым языком и рассказывают другим о том, чему они научились. 
Кайзерсберг (1510) согласился, добавив, что женщины более легковерны, 
впечатлительны, склонны к галлюцинациям, чем мужчины. Король Яков I повторил 
эти объяснения в Шотландии (1597).
Харснетт, ставший архиепископом Йорка, в «Declaration of Popish Impostures» 
(1599), следуя за Скоттом, тоже описывает В. как старую каргу:
«Из их [мошенников] показаний вырисовывается представление о ведьме — как о 
старой, побитой морщинами старухе, согнутой от старости в дугу, так что 
подбородок соединяется с коленями, опирающейся на посох, с ввалившимися глазами,
 беззубой, с фурункулами на лице и трясущимися от паралича конечностями, 
разговаривающей сама с собой на улицах, забывшей «Отче наш» и, в то же время, 
сохранившей достаточно злой язык, чтобы назвать шлюху шлюхой».
Отметив, что любое необъяснимое нарушение спокойствия часто вменялось в вину В.,
 в особенности на английских колдовских процессах, Харснетт продолжает:
«Если она хотела околдовать старую жену, то говорила в дымоход: «Паке, Макс, 
Факс»; или могла произнести заговор на мельничные колеса сэра Джона Грентхема: 
«Пусть те, кто крадет мельничные колеса взывают к милости Господней. И тогда — 
берегитесь! Будьте начеку, соседи мои!» Если есть у вас больная овца, боров с 
паразитами, лошадь с язвами на копытах, школьник-озорник, пустомеля девчонка за 
прялкой или засидевшаяся в девках неряха, и ни каша, ни хлеб с маслом не могут 
сделать ее толстой, ее легко научить корчиться в падучей: закатывать глаза, 
скрежетать зубами, перекашивать рот, трястись всем телом, деревенеть руками и 
ногами. И тогда, если старая матушка Нобс когда-нибудь называла ее идиоткой или 
посылала к черту, — нет сомнения, что матушка Нобс — ведьма, а девушка — 
проклята ею».
Джозеф Эдисон дает похожее описание «сморщенной карги», Молли Уайт.
Созданный в XVII в. сборник рассказов-карикатур отразил живописное 
представление о ведьме во французских и немецких трактатах и в английских 
памфлетах того времени. Оно настолько укоренилось, что мадам Буриньон (ок. 
1666г.) сказала об одной из своих послушниц, которую трое священников объявили 
ведьмой, что, «не зная, какого вида существо должно быть ведьмой, она думала, 
что ведьмы безобразны и уродливы... и не могла поверить, что эта девушка — 
ведьма» (Хейл, «Modern Relations»).
В свою очередь, теологи исходили из народных представлений, и, как заметил 
Бинсфельд, безобразие стало признаком или показателем [indicium] В. Воден в 
«Demonomanie» (1580) цитирует пословицу «безобразна как ведьма» и слова 
Джироламо Кардано (1550), заявлявшего, что он никогда не видел ведьмы, которая 
не была бы уродлива.
В юмористической книге конца XVIIs. «The Strange and Wonderful History of 
Mother Shipton» («Удивительная и чудесная история матушки Шиптон», 1686) 
описывается рождение Урсулы Сутхэлл, позже известной как ведьма — матушка 
Шиптон: «длинная, очень широкая в кости, с большими вытаращенными глазами, 
очень колючими и свирепыми. Ее нос, украшенный огромными прыщами, был 
невероятной длины со множеством изгибов». Урсула была отпрыском ведьмы и 
дьявола. Обычно считали, как замечает Боден, что дети «следовали примеру своей 
матери». Рождение от В. считалось доказательством того, что ребенок является 
ведьмой. В «Compendium Maleficarum» (2 изд., 1626) Гваццо объясняет:
«Инфекция колдовства часто распространяется как зараза к детям от их греховных 
родителей, которые пытаются добиться благосклонности своих дьяволов. Поскольку 
алчность Сатаны всегда была безграничной и неудовлетворимой, то, если он 
однажды входил в семью, он никогда не покидал свой плацдарм без больших 
осложнений. И это одно из многих явных и определенных свидетельств против тог 
кто обвинен в колдовстве, если один из его родителей был уличен в данном 
преступлении. Известны многочисленные примеры наследования этой заразы детьми, 
поскольку Дьявол всегда озабочен увеличением числа своих сторонников. И он 
достигает этого наилучшим способом, заставляя и принуждая тех, кто уже 
находится в его власти, развращать своих собственных детей».
Три веселящиеся ведьмы (гравюра, приписываемая Гансу Бальдунгу Грюну). Молодая 
ведьма справа играет в чехарду, искусно поддерживая над собой горящий ночной 
горшок. Эта картинка была задумана как новогодняя поздравительная открытка.
Некоторые из ранних писателей и художников придерживались менее 
распространенного представления о В. как о юной и привлекательной девице, 
очевидно, более соблазнительной для дьявола-обольстителя, чем старая карга. 
Гравюры Ханса Бальдунга Грюна (ок. 1514г.) отражают эту мало распространенную 
точку зрения. Она была недавно возрождена в панно, предназначавшихся для Музея