еще находится в темноте. Вот почему тайные общества популярны и религиозны, не 
в смысле установленной и официальной церкви, а церкви мятежной и раскольничьей; 
и так как в тот период, когда церковная власть преобладала и религия протекала 
во всех жилах государства, никакой перемены нельзя было произвести без ереси, 
то она необходимо была первым видом политического и умственного возмущения. Эта 
ересь опровергает и отвергает официальные догматы для того, чтобы уничтожить 
власть ненавистного клериката и открыть себе дорогу к гражданской свободе.

114. Усилия и влияние еретиков. — Папство было первой колыбелью новых 
заговорщиков, и из ереси возникли секты, между которыми ни одна не была 
обширнее и деятельнее альбигойцев. Этот великий факт оппозиции и реакции не 
имеет себе равного в древности, где даже философские школы принимали вид 
таинств; этот факт придает громадное значение новейшей истории и окружает 
блеском народные движения и отдельные личности. Эта необыкновенная энергия 
происходила от еретических и сектантских школ и боролась в темноте для того, 
чтобы победить при свете. Секта альбигойцев отрасль манихейства, дала жизнь в 
свою очередь тамплиерам и розенкрейцерам, и все эти общества продолжали борьбу 
и войну с духовным и гражданским притеснением.

115. Альбигойцы. — Надо заметить, что цель альбигойцев отличалась от цели всех 
последующих сект в том отношении, что ее удары направлялись только на папский 
престол, и мщение посредством гражданской силы и патерской ярости было 
проникнуто чисто папским духом. Альбигойцы были французскими гибеллинами и 
соединялись со всеми, кто шел против Рима, особенно с Фридрихом II и с 
арагонцами, для поддержания прав королей против притязаний папской епархии. Их 
доктрины имели большое влияние на Болонский университет, вполне имперский; 
Данте был сторонником империи, заражен этой доктриной и, следовательно, 
ненавидим гвельфами.

116. Система альбигойцев. — Тулуза была Римом этой церкви, которая имела своих 
пастырей, епископов, провинциальные и вселенские соборы, как официальная 
церковь, и собирала под свои знамена раскольников почти всей Европы, 
замышлявших погибель Рима и восстановление Иерусалимского царства. Восстание в 
Провансе усилилось от обстоятельств, при которых произошло. Крестоносцы, 
воскресив манихейство, поставили Европу в непосредственное соприкосновение с 
софистической Грецией и мусульманской и пантеистической Азией. Сверх того, 
Восток дал Аристотеля и его арабских комментаторов, к чему следует прибавить 
тонкости каббалистики и материализм идей. Философия, республиканство и 
промышленность напали на Священную Епархию. Разные восстания обнаружили 
всеобщий дух, и 
пагубное избиение не укротило его; рационализм вальденсов соединился с 
германским мистицизмом на Рейне и в Нидерландах, где ремесленники восстали 
против графов и епископов. 

Каждый апостол, проповедовавший чистую нравственность, религию духа, 
восстановление первобытной церкви, находил последователей; век св. Людовика 
есть век неверия в Римскую Церковь, и Impossibilia Зигера были предвестниками 
подобных же идей Штрауса.

117. Цели альбигойцев. — Ересь альбигойцев имела такие успехи по берегам 
Средиземного моря, что многие страны стремились отделиться от Рима, а князья и 
императоры открыто покровительствовали этому. Не будучи довольны предполагаемым 
уничтожением нечестивого Рима, альбигойцы вдруг обратились к крестоносцам, на 
которых сначала смотрели  равнодушно, надеясь сделать Иерусалим знаменитым и 
могущественным соперником Рима, учредить там свое местопребывание, восстановить 
религию любви на ее первобытной родине и основать на земле небесный Иерусалим, 
царем которого будет провозглашен Готфрид Бульонский. Он был тот, кто опустошил 
Рим огнем и мечом, убил антицезаря Рудольфа, «короля патеров», и выгнал папу из 
священного города, заслужив этим и надеждами, возложенными на него, бесконечные 
похвалы своему благочестию, чистоте и целомудрию, воспеваемых трубадурами, 
появившимися в первой четверти двенадцатого столетия, в аллегорических 
сочинениях, известных под названием «Лебединый рыцарь». Этот план возлагал 
важную роль на тамплиеров, которые, может быть, знали о нем и участвовали в нем.


118. Религия трубадуров. — Трубадуры и альбигойцы сблизились в преследовании, 
дружба их усилилась в школе горя. Они пели вместе и дрались друг за друга, и 
песни их замирали на горящих кострах, поэтому есть основания считать трубадуров 
организаторами обширного заговора против Римской Церкви, поборниками возмущения,
 которыми руководили не материальные интересы и пошлое честолюбие, а религия и 
законы любви. Здесь любовь понимается не как привязанность, которую все более 
или менее испытывают и понимают, но как искусство, наука, приобретаемая 
посредством изучения и практики в обычаях и законах секты, и эти артисты под 
разными именами разошлись по многим частям Европы. Трудно определить границы, 
до которых распространилась веселая наука.

119. Затруднения в понимании трубадуров. — Провансальские певцы — язык которых 
папы называли языком ереси — почти непонятны нам, и мы не знаем, как оправдать 
похвалы, воздаваемые их поэзии такими людьми, как Данте, Петрарка, Чосер; не 
смеем мы также, так как не понимаем их стихотворений, называть их вдохновение