существовало строго определенных, постоянных названий. Многое зависело от 
местных говоров. Некоторые одинаковые предметы одежды в разных говорах 
назывались по-разному, в других случаях одним словом в различных местах 
назывались различные предметы. Это подтверждается и русской классической 
литературой, где понятия «кафтан», «армяк», «азям», «зипун» и другие нередко 
смешиваются, иногда даже у одного и того же автора. Однако наиболее общие, 
распространенные характеристики этих видов одежды мы сочли своим долгом 
привести.
   Из крестьянских головных уборов только недавно исчез КАРТУЗ, имевший 
непременно околыш и козырек, чаще всего темного цвета, иначе говоря – 
неформенная фуражка. Картуз, появившийся в России в начале XIX века, носили 
мужчины всех сословий, сначала помещики, потом мещане и крестьяне. Иногда 
картузы были теплыми, с наушниками. Манилов («Мертвые души») появляется «в 
теплом картузе с ушами». На Инсарове («Накануне» Тургенева) «странный, ушастый 
картуз». В картузах ходят Николай Кирсанов и Евгений Базаров («Отцы и дети» 
Тургенева). «Изношенный картуз» – на Евгении, герое «Медного всадника» Пушкина. 
В теплом картузе путешествует Чичиков. Иногда картузом называлась и форменная 
фуражка, даже офицерская: Бунин, например, вместо слова «фуражка» употреблял 
«картуз».
   У дворян была особая, форменная фуражка с красным околышем.
   Здесь надо предупредить читателя: слово «картуз» в старину имело и другое 
значение. Когда Хлестаков приказывает Осипу посмотреть в картузе, нет ли там 
табака, речь идет, конечно, не о головном уборе, а о мешочке для табака, кисете.

   Простой трудовой люд, в частности ямщики, носил высокие, округлые шапки, 
прозванные ГРЕЧНЕВИКАМИ – по сходству формы с популярной в то время лепешкой, 
испеченной из гречневой муки. ШЛЫКОМ пренебрежительно называлась всякая 
крестьянская шапка. В поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» есть строки: 
«Гляди, куда деваются крестьянские шлыки». На ярмарке мужики оставляли свои 
шапки трактирщикам в залог, чтобы позднее выкупить.
   В названиях обуви особых изменений не произошло. Низкая обувь, как мужская, 
так и женская, в старину называлась БАШМАКАМИ, ботинки появились позднее, ничем 
существенно не отличаясь от башмаков, но дебютировали в женском роде: на ноге у 
героев Тургенева, Гончарова, Л. Толстого была БОТИНКА, а не ботинок, как 
говорим мы сегодня. Кстати, ботинки, начиная с 1850-х годов, активно вытеснили 
почти непременные для мужчин сапоги. Особо тонкая, дорогая кожа для сапог и 
другой обуви называлась ВЫРОСТКОВОЙ (из шкуры теленка менее чем годичного 
возраста) и ОПОЙКОВОЙ – из шкуры теленка, еще не перешедшего на растительный 
корм.
   Особо щегольскими считались сапоги с НАБОРОМ (или сборками) – мелкими 
складками на голенищах.
   Еще лет сорок назад многие мужчины носили на ногах ШТИБЛЕТЫ – ботинки с 
крючками для наматывания шнурков. В таком значении мы встречаем это слово у 
Горького и Бунина. Но вот уже в начале романа Достоевского «Идиот» мы узнаем о 
князе Мышкине: «На ногах его были толстоподошвенные башмаки со штиблетами – все 
не по-русски». Современный читатель умозаключит: не только не по-русски, но и 
не по-людски вовсе: две пары обуви на одном человеке? Однако во времена 
Достоевского штиблеты означали то же, что гетры – теплые чехлы, надеваемые 
поверх обуви. Эта западная новинка вызывает ядовитые замечания Рогожина и даже 
клеветническую эпиграмму на Мышкина в прессе: «Возвратясь в штиблетах узких, / 
Миллион наследства взял».
 
Женская крестьянская одежда
 
   Деревенской женской одеждой исстари служил САРАФАН – длинное безрукавное 
платье с наплечьями и пояском. Перед приступом пугачевцев на Белогорскую 
крепость («Капитанская дочка» Пушкина) ее комендант говорит жене: «Коли успеешь,
 надень на Машу сарафан». Деталь, современным читателем не замечаемая, но 
существенная: комендант рассчитывает, что в деревенской одежде, в случае взятия 
крепости, дочь затеряется в толпе крестьянских девушек и не будет опознана как 
дворянка – капитанская дочка.
   Замужние носили ПАНЁВУ или ПОНЁВУ – домотканую, обычно полосатую или 
клетчатую шерстяную юбку, зимой – с телогрейкой. О купчихе Большовой приказчик 
Подхалюзин в комедии Островского «Свои люди – сочтемся!» с презрением говорит, 
что она «чуть-чуть не поневница», намекая на ее простонародное происхождение. В 
«Воскресении» Л. Толстого отмечается, что бабы в сельской церкви были в панёвах.
 В будни на голове носили ПОВОЙНИК – платок, обвитый вокруг головы, в праздники 
КОКОШНИК – довольно сложное сооружение в виде полукруглого щитка надо лбом и с 
тульей сзади, или КИКУ (КИЧКУ) – убор с выдающимися вперед выступами – «рогами».

   Появиться на людях с непокрытой головой для замужней крестьянки считалось 
большим позором. Отсюда «опростоволоситься», то есть опозориться, оскандалиться.

   Слово «ШУШУН» – род деревенской телогрейки, короткой кофты или шубки, 
памятно нам по популярному «Письму матери» С. А. Есенина. Но встречается оно в 
литературе много раньше, еще в «Арапе Петра Великого» Пушкина.
 
Некоторые детали туалета и прически
 
   Иные из них, давно вышедшие из обихода, сохранились в текстах классических