Остается добавить, что крестьянский кафтан отличался большим разнообразием. 
Общим для него был двубортный покрой, длинные полы и рукава, закрытая доверху 
грудь. Короткий кафтан назывался ПОЛУКАФТАНОМ или ПОЛУКАФТАНЬЕМ. Украинский 
полукафтан именовался СВИТКОЙ, это слово часто можно встретить у Гоголя. 
Кафтаны чаще всего были серого или синего цвета и шились из дешевого материала 
НАНКИ – грубой хлопчатобумажной ткани или ХОЛСТИНКИ – льняной ткани кустарной 
выделки. Подпоясывали кафтан, как правило, КУШАКОМ – длинным куском ткани 
обычно другого цвета, застегивался кафтан крючками на левую сторону.
   Целый гардероб русских кафтанов проходит перед нами в классической 
литературе. Мы видим их на мужиках, приказчиках, мещанах, купцах, кучерах, 
дворниках, изредка даже на провинциальных помещиках («Записки охотника» 
Тургенева).
   Каков был первый кафтан, с которым мы познакомились вскоре после того, как 
научились читать, – знаменитый «Тришкин кафтан» у Крылова? Тришка явно был 
бедным, неимущим человеком, иначе вряд ли бы ему понадобилось перекраивать 
самому свой продравшийся кафтан. Стало быть, речь идет о простом русском 
кафтане? Отнюдь нет – на Тришкином кафтане были фалды, которых крестьянский 
кафтан никогда не имел. Следовательно, Тришка перекраивает «немецкий кафтан», 
подаренный ему барином. И не случайно в этой связи Крылов сравнивает длину 
переделанного Тришкой кафтана с длиной камзола – тоже типично дворянской одежды.

   Любопытно, что для малообразованных женщин всякая одежда, надеваемая в 
рукава мужчинами, виделась кафтаном. Других слов они и не знали. Гоголевская 
сваха называет кафтаном фрак Подколесина («Женитьба»), Коробочка – фрак 
Чичикова («Мертвые души»).
   Разновидностью кафтана была ПОДДЁВКА. Лучшую характеристику ее дал блестящий 
знаток русского быта драматург А.Н. Островский в письме артисту Бурдину: «Если 
ты называешь поддевкой кафтан со сборками сзади, который застегивается на одну 
сторону на крючках, то именно так должны быть одеты Восмибратов и Петр». Речь 
идет о костюмах персонажей комедии «Лес» – купце и его сыне.
   Поддевка считалась более благообразным одеянием, нежели простой кафтан. 
Щеголеватые поддевки без рукавов, сверх полушубков, надевали состоятельные 
ямщики. Носили поддевку и богатые купцы, и, ради «опрощения», некоторые дворяне,
 например Константин Левин в своей деревне («Анна Каренина»). Любопытно, что, 
подчиняясь моде, как некий русский национальный костюмчик, маленькому Сереже в 
том же романе сшили «сборчатую поддевку».
   СИБИРКОЙ назывался короткий кафтан, обычно синего цвета, сшитый в талию, без 
разреза сзади и с невысоким стоячим воротником. Сибирки носили лавочники и 
купцы и, как свидетельствует Достоевский в «Записках из Мертвого дома», 
заводили себе и некоторые арестанты.
   АЗЯМ – разновидность кафтана. Шился он из тонкой ткани и носился только 
летом.
   Верхней одеждой крестьян (не только мужчин, но и женщин) служил АРМЯК – тоже 
разновидность кафтана, сшитая из фабричной материи – толстого сукна или грубой 
шерсти. Богатые армяки выделывались из верблюжьей шерсти. Это было широкое, 
долгополое одеяние вольного покроя, напоминающее халат. Темный армяк носил 
тургеневский «Касьян с Красивой Мечи». Армяки мы часто видим на некрасовских 
мужиках. Стихотворение Некрасова «Влас» начинается так: «В армяке с открытым 
воротом, / С обнаженной головой, / Медленно проходит городом / Дядя Влас – 
старик седой». А вот как выглядят некрасовские мужички, дожидающиеся «у 
парадного подъезда»: «Загорелые лица и руки, / Армячишко худой на плечах, / По 
котомке на спинах согнутых, / Крест на шее и кровь на ногах….» Тургеневский 
Герасим, выполняя волю барыни, «накрыл Муму своим тяжелым армяком».
   Армяки часто носили ямщики, надевая их зимой сверх полушубков. Герой повести 
Л. Толстого «Поликушка» едет за деньгами в город «в армяке и шубе».
   Гораздо примитивнее армяка был ЗИПУН, который шили из грубого, обычно 
домотканого сукна, без воротника, с раскошенными полами. Увидев сегодня зипун, 
мы сказали бы: «Балахон какой-то». «Ни кола, ни двора, / Зипун – весь прожиток»,
 – читаем в стихотворении Кольцова про бедного мужика.
   Зипун был своего рода крестьянским пальто, предохраняющим от стужи и 
непогоды. Носили его и женщины. Зипун воспринимался как символ бедности. 
Недаром пьяный портной Меркулов в рассказе Чехова «Капитанский мундир», 
хвалящийся былыми высокопоставленными заказчиками, восклицает: «Пущай лучше 
помру, чем зипуны шить!»
   В последнем номере своего «Дневника писателя» Достоевский призывал: 
«Дослушаем серых зипунов, что-то они скажут», имея в виду бедный, трудовой 
народ.
   Разновидностью кафтана была и ЧУЙКА – длинный суконный кафтан халатного 
покроя. Чаще всего чуйку можно было видеть на купцах и мещанах – трактирщиках, 
мастеровых, торговцах. У Горького есть фраза: «Пришел какой-то рыжий мужчина, 
одетый мещанином, в чуйку и высокие сапоги».
   В русском быту и в литературе слово «чуйка» иногда употреблялось как 
синекдоха, то есть обозначение ее носителя по внешнему признаку – недалекого, 
невежественного человека. В поэме Маяковского «Хорошо!» есть строки: «Салоп 
говорит чуйке, чуйка салопу». Здесь чуйка и салоп – синонимы заскорузлых 
обывателей.
   Домотканый кафтан из грубого некрашеного сукна назывался СЕРМЯГОЙ. В 
рассказе Чехова «Свирель» изображен старик-пастух в сермяге. Отсюда эпитет 
сермяжный, относящийся к отсталой и бедной старой России – сермяжная Русь.
   Историки русского костюма отмечают, что для крестьянской одежды не