крещении и соборную душу народа. Обращение - всегда тайна. Невидимо, неуловимо, 

неощутимо касается Господь человеческой души, сокрушая узы греховного 
ослепления. Никто, даже сам прозревший, не в силах понять и рассказать, как 
наступило прозрение. Всемогущий Бог, милосердствуя о своем погибающем творении, 

властно действует в человеке, врачуя и вразумляя, воссоздавая Свой оскверненный 

образ столь же непостижимым действием, как и самое действие создания его. Лишь 
очень приблизительно может проследить за обращением внешний наблюдатель.
   Во время приверженности язычеству буйная натура князя безоглядно отдавалась 
порывам самых разрушительных страстей. Публичное насилие над пленной княжной 
Рогнедой, предательское убийство брата Ярополка, участие в человеческих 
жертвоприношениях, необузданная похоть, для удовлетворения которой Владимир 
содержал в трех гаремах 800 наложниц - вот далеко не полный перечень, 
позволяющий судить о его характере.
   Тем разительнее перемена, произведенная в князе крещением. Преподобный 
Нестор-летописец указывает, что еще до обращения ему было какое-то видение, не 
уточняя и не раскрывая, какое именно. Внутренняя духовная причина перемен, 
происшедших с Владимиром, осталась тайной его души, скрытой от любопытных 
взоров 
потомков. Между тем, по воле Божией, сами внешние события вели князя к 
ближайшему соприкосновению с православной верой и Церковью.
   Греческие императоры Македонской династии, занимавшей в то время престол 
Византии, - Константин и Василий - обратились к Владимиру с просьбой. Им была 
необходима военная помощь русских дружин, чтобы подавить бунт своего мятежного 
воеводы Фоки. Князь согласился помочь, но поставил условие, для империи 
неслыханное, - руку сестры императоров, царевны Анны. Блестящая Византия 
никогда 
не отдавала своих царевен в жены варварам, и лишь безвыходная ситуация 
заставила 
Константина и Василия согласиться с условием дерзкого руса. Впрочем, выполнять 
договоренность они не спешили, особенно после того, как русский отряд помог 
разгромить легионы Фоки.
   Возмущенный Владимир взял Корсунь, важнейший опорный пункт Византии в 
Причерноморье, и повторно потребовал Анну в жены. С великой неохотой империя 
уступила - и царевна отправилась в варварскую Скифию как в тюрьму, не забыв, 
конечно, взять духовенство и прихватив церковную утварь. Для православного 
взгляда последовательность этих событий являет собой сплошную цепь чудес.
   Владимир трижды собирался принять крещение. Первый раз, выслушав 
проповедников, каждый из которых склонял его в свою веру, князь решил отправить 

посольство в мусульманские и христианские страны, дабы на месте выяснить, какая 

вера лучше. "Избраша мужи добры и смыслены", он поручил им "испытати гораздо... 

како служит Богу" каждый из народов, приславших своего проповедника. Вернувшись,
 
послы рассказали князю, что ни мусульманство, ни католичество им не 
приглянулись 
- "пришедше, видеша скверныя их дела". Иное дело Православие: "приидохом же в 
греки... не вемы на небе ли есмы были, или на земле... и есть служба их паче 
всех стран".
   Рассудивши дело, княжеские советники-бояре решили, что креститься стоит, 
говоря Владимиру, что, если бы плох был закон греческий, бабка его Ольга, "яже 
бе мудрейши всех людей", не стала бы православной. И князь наконец решился: 
"Отвещав же, - Володимер рече, - идем, крещенье примем". Но эта внешняя 
решимость, не подкрепленная живым церковным опытом, оказалась недолговечной - 
он 
так и остался язычником.
   Второй раз Владимир собрался креститься, когда на требование отдать ему в 
жены Анну императоры ответили так: "Не пристало христианам отдавать жен за 
язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и Царство Небесное восприимешь, и 

с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру 

за тебя".
   "Услышав это, - говорит летописец, - сказал Владимир посланным к нему от 
царей: "Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и 
люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами 
мужи". Но и в этот раз князю было не суждено принять святое крещение. Видно, 
Богу было не угодно, чтобы просвещение Руси имело в своем основании брачные 
расчеты. Владимир затеял с императорами спор, что должно состояться в первую 
очередь - крещение или приезд невесты. Время шло, а уступать никто не хотел.
   Тогда князь осадил Корсунь. Взять хорошо укрепленный город было почти 
невозможно, но... "некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, так 
написав на ней: "Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, 
которые за тобою с востока". Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и 
сказал: "Если сбудется - крещусь!" И тотчас повелел копать наперерез трубам и 
перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались", - свидетельствует летопись.