котором 
терапевт или аналитик помогут им волшебным образом удовлетворить инстинктивные 
стремления к идеалу "Я". Эта мотивация пациента является нереальной, но она 
может стать импульсом к началу лечения. Клиническая ситуация, в которой пациент 

ожидает от врача удовлетворения проявлений нарциссизма своей личности, 
называется "нарциссическим союзом".

Первый контакт с наркоманом является решающим для дальнейшего течения процесса 
лечения. Все это время врач должен вести себя активно, его пассивная позиция не 

сулит благоприятных результатов лечения. Пациент воспринимает пассивность 
психотерапевта как проявление безразличия и недружелюбности, и по этой причине 
может замкнуться в себе или впасть в депрессию. Врачу также нельзя начинать 
общение с наркоманом с критики наркотиков, так как у того еще преобладает 
позитивное мнение на их счет. Врач должен по возможности сохранить эйфорию 
пациента, но постараться чтобы он переживал ее без действия наркотика.

В процессе психоаналитического лечения пациент путем разного рода ассоциаций 
дает информацию о множестве важных деталей, касающихся его жизни. Постепенно 
усиливается взаимопонимание. Первоначальные опасения больного ослабевают и он 
начинает чувствовать доверие к терапевту. Также изменяется и отношение врача к 
пациенту - это уже нечто большее, чем обычная доброжелательность. Психотерапевт 

старается заинтриговать больного и вызвать его на разговор о наиболее важных 
конфликтах в жизни пациента, с которыми ему пришлось столкнуться в процессе 
развития личности. Одновременно врач пытается научить пациента "правилам игры" 
психоанализа.

Если пациент правильно воспринимает психоаналитическую атмосферу, то он 
начинает 
делиться с врачом своими переживаниями, связанными с прошедшими событиями и, 
таким образом, переносит на врача чувства, связанные с участниками тех событий. 

Врач может попеременно становиться то другом, то врагом, то есть, тем кого 
пациент любит или ненавидит. Неразрешимые проблемы детства начинают отчетливо 
вырисовываться и существовать в виде фантазий, которые пациент проецирует на 
врача, становящегося для него как бы призраком, символизирующим тех людей, с 
кем 
наркоман связывает самые сильные переживания прошлой жизни. В этом случае можно 

говорить о прогрессе психотерапевтического процесса.

Так как в возникновении наркомании важную роль играет фрустрация, вызванная 
неладами в семье, особенно, в раннем детстве, то врач может идентифицироваться 
пациентом как отец или, в крайнем случае, как личность, похожая на отца. Это 
связано со своеобразным отношением наркомана к отцу. Идентификация наркомана-
мужчины с отцом является частичной или отсутствует вообще. В этих случаях 
психоаналитик должен лечить не только своего пациента, но и его родителей, к 
которым тот вернется после окончания лечения.

Те факторы, которые были исключены из личности пациента, опять возвращаются, 
способствуя ее созреванию. Если этого не случится, то наркоман при возвращении 
в 
прежнюю жизнь вернется также и к прежним нормам поведения, которые приносили 
ему 
удовлетворение, то есть к наркотикам.

Только присутствие врача может влиять на наркомана так же, как когда-то влияли 
воспитательные шаги одного из родителей. Эту ситуацию пациент подсознательно 
воспринимает, как повторение ситуации детства. Терапевт воспринимается, как 
воплощение родителей, то есть личность, от которой исходит любовь или наказание.
 
Врач, повторяющий позицию отца, отвергнутого пациентом, вызывает сопротивление 
и 
враждебность. Но, выказывая понимание проблем пациента, и стараясь помочь ему в 

облегчении состояния давней фрустрации, психотерапевт может через некоторое 
время установить с ним положительный контакт, который определяет успех лечения.

Успех психоаналитического лечения наркомании может быть достигнут быстрее, если 

к лечению своего ребенка подключится мать. Один из наркоманов говорит об этом 
так "Наконец у меня есть семья. Врач для меня - как отец. Кроме того, что он 
относится ко мне так, как этого никогда не делал бы мой настоящий отец, он 
позволил моей матери стать для меня настоящей матерью". В этой 
импровизированной 
"психотерапевтической семье" врач создал в глазах пациента новый образ матери, 
которая, благодаря адекватной роли отца, сыгранной психотерапевтом, получила 
возможность полностью проявить свое положительное влияние.