проста. Подозрительный человек  --  великий  творец.  Он  редкостный  маг  и
чародей;  он материализует призраки и  разговаривает с  духами; он  заселяет
пустошь  химерами  и  открытое  место  становится  опасным.   Созидательная,
продуктивная сила,  заключенная в подозрительной душе, не знает себе равных.
Кажется,  скажи  подозрительный человек о чем-либо  "сбудься!"--и  указанное
непременно сбудется.
     И что  же, счастье и благодарность людей  приносит  этот редкостный дар
своему обладателю? Ничуть не бывало. В нашем несправедливом мире достоинство
никогда не вознаграждается.  Мается и скитается подозрительный  человек.  Он
подобен Агасферу, вечному страннику, ибо ни на  чем не дано успокоиться ему.
Едва  лишь он  приобретает покой и благополучие, как  тут  же крот недоверия
начинает  рыть  в  душе его глубокую  яму,  куда  рушится  едва наметившаяся
устойчивость жизни.  Поднимается из ямы  ядовитый  туман, трудно  становится
дышать,  и  снова отправляется подозрительная душа  в  свое вечное скитание,
отторгая все, льнущее  к  ней, прогоняющая все дружелюбное прочь, уходящая в
никуда и стенающая о помощи. Есть ли зрелище печальнее?
     "Сам виноват в муке своей",--скажет всякий  о подозрительном человеке и
будет  удовлетворен.  Оставим  его в этом самодовольстве и  задумаемся:  что
разжигает подозрительность пуще всего?  Обида,  которую подозрение вызывает.
Подозрительность  --  это  алчность, которую  воспаляет причиненная  Другому
обида.    Обиженный    подозрительностью    человек    разжигает     страсть
подозрительного. И  даже если  тот, смущенный  обидой  ближнего, стыдится  и
раскаивается на мгновение, спустя короткий срок подозрение разрастается пуще
прежнего.
     Родная сестра подозрительности  -- проницательность. Более того --  это
два лица  одного  и того  же  качества.  Проницательность представляет собой
подозрительность спокойного и уверенного в себе человека, который не видит в
окружающем вечной опасности  и  угрозы себе. В то же время, подозрительность
-- это проницательность испуганной, загнанной в угол или слабой личности.
     В подозрительности воплощается беспокойство человека о том, что нечто в
мире происходит без его  участия. Единственная достоверность  для него -- он
сам, и эту достоверность  он хочет присоединить ко всякому событию и всякому
предмету, ибо без этого они останутся как бы и не существующими. Убедите его
в  том, что  мир  есть и  там, где его  нет, что ход вещей длится и без  его
участия,  что  благополучный  исход  возможен  без  его  усилий  --  и тогда
успокоится подозрительный  человек. Уверенности в себе не  хватает ему;  так
помогите же ему увериться в себе, не обижайтесь. Тогда его подозрительность,
словно  от  волшебного  заклинания,  превратится  в  тонкость ума,  чуткость
чувствования,  несгибаемость воли.  Самая проникновенная  вещь  на свете  --
подозрительность; жаль,  если  она становится  орудием  самоистязания себя и
мучения других.

      

     Сноб  всегда  оставляет  других в  дураках. Он сам  задает  правила, по
которым  следует  думать,  говорить, вести  себя  и,  поскольку эти  правила
наилучшим  образом  приспособлены к его натуре, все  остальные оказываются в
неудобном и глупом положении.
     Каждый  имеет  свои привычки. Но только сноб  возводит  их во  всеобщую
норму. Он, поэтому, не признает достоинства никакого иного способа поведения
или образа мыслей, кроме  избранного. А избранное и  установленное для него,
напротив, свято и непреступимо.
     Когда-то   Кант   определил  категорический  императив  нравственности:
поступай  так,  чтобы твой  образ  действий  мог служить  основой  всеобщего
законодательства. Сноб живет в уверенности, что любое его действие воплощает
в  себе категорический  императив. Поэтому всякого, чьи  движения выходят за
рамки заданного снобизмом, он считает вправе наказать как  преступника.  Сам
же  сноб изобретает универсальный  способ наказания,  состоящий  в  унижении
виновного,   в   скатывании    его   волной   презрения.   С   замечательной
невозмутимостью  сноб  презирает всех, кто хоть  чем-нибудь не соответствует
тому, как со снобистской точки зрения должно быть.
     Снобизм  --  это поистине  спасительное душевное  качество, позволяющее
удержаться в ограниченном круге бытия, и в то же время не впасть в уныние, а
оставаться довольным  жизнью.  Если  снобизм  достаточно  сильно  развит, то
человек  способен  удовлетворяться самыми  косными  и  примитивными  формами
существования.  Он смакует банальнейшие  мнения,  он  упивается  простейшими
чувствами,  он  желает  ничтожного. Нет более простого  и  надежного способа
превратить человека в раба, чем сделать  его снобом.  В  снобизме  заключена
удивительная способность жить выхолощенной жизнью, не замечая ее изъянов.
     Но в то же  время  снобизм -- это  протест  против дутых  авторитетов и
зовущих  в  никуда  целей.  В  снобизме  заключено  замечательное требование
конкретности  и  осязаемости мыслей,  поступков, целей, влечений. Снобизм не
терпит абстрактности  и отвлеченности:  он  точно знает,  в  чем состоит его
смысл и его утешение. Снобизм спасает от жизненной сумятицы, он избавляет от
бесплодных  метаний  и  смутных  устремлений.  В  нем  неистребим   здоровый
скептицизм ко всему неопределенному и слишком возвышенному.
     Сноб  бывает  смешон. Но пока  он  верен своей привычке, он  никогда не