солгал бы, назвавшись дураком. И в то же время, зная о малых силах своих, не
могу  оставить  глупость без утешения,  а глупцов, родных  братьев своих, --
неприкаянными. Хорошо ведаю, сколь печально быть глупым, как часто причиняют
неумному унижение и  как горько оно для личности с  убогим  сознанием,  лишь
много  спустя  после нанесения обиды понимающей,  что с  ней  в  самом  деле
стряслось.
     Эта  горечь, в которой мне мало кто  сочувствовал, а  чаще насмехались,
побуждает  меня произнести  добрые слова  о  глупости.  Прошу у людей  умных
снисхождения  к  тем, кто глуп.  Ведь глупец не проницает истину, он игрушка
внешних сил. Любое обстоятельство или чье-то намерение может оказать на него
фатальное действие и повлечет  с прямого  пути в чащу.  Словно  утлый челн в
бурном море, движется по жизни глупец. Однако странность: этот прохудившийся
челн, колеблемый  малейшим  движением морской  или  воздушной  стихии, редко
когда идет ко дну.
     Истинно сказано: познание умножает скорбь. Слишком  многое  открывается
умному, и что? Лишь  возрастает  уныние, обозленность  и  отчаяние.  Человек
становится  мизантропом,  его  недоверие  к  людям  приобретает   все  более
уродливые и жестокие формы. Дурак, напротив, делает мир добрее. Каждый имеет
право быть  дураком.  Это такое  же святое  и нерушимое право,  как право на
жизнь, на свободу, на крышу над головой. И отнимать его так же преступно.
     Ум   --  насилие  над  личностью;  он  прельщает  нас  отвлеченными   и
устремленными в неведомую бесконечность идеалами. Кому он принес  счастье? И
кто  смог  достичь  его?  Действительность оказывается хитрее,  изворотливее
самого умного; и нет такого мудреца, который никогда бы не обманулся.
     Падают  с возвышений  своих надменные  честолюбцы.  Изощрившийся  разум
приводит  обладателя  своего  к  гибели.  Стойкость и  мужество  встречаются
наконец  с  силой,  чей  натиск  не в силах выдержать. Хитрец,  лгун,  плут,
лицемер  попадают в собственный обман, превращаясь из ловцов в жертвы. И вот
уже могучие  корабли иных душевных  качеств  покоятся  на дне,  а  маленький
кораблик глупости  все  еще покачивается на волнах  жизненного моря.  Отчего
так?
     Случается сие по причине того, что глупость -- наиболее извинительное и
безопасное качество. Никто  не  видит в глупце угрозы для себя и,  наоборот,
всякий  прикидывает,  как  использовать  его  для  своей  пользы.  Дурак  --
образцовый исполнитель  многих дел. Достаточно ему  втолковать,  что следует
совершить, и  он сделает,  не  особенно  задумываясь о  цели, своей  пользе,
возможных  следствиях и прочих привходящих материях. Глупца готовы простить,
к  нему  снисходят.  Особенно  же  любят  дураков  люди сами  недалекие,  но
активные,  амбициозные,  чванливые.  Им,  любящим  потешить свое  самолюбие,
чрезвычайно лестно  снисходить к  кому-нибудь. Вот  они и радуются дураку. А
он, неразумный, еще и  тронут их расположением,  льнет  к ним всей  душой  и
позволяет творить с собой совершенно несуразное.
     Все это показывает,  что дурак обыкновенно добр и отходчив. Таков он не
по причине врожденной мягкости характера,  а просто  потому,  что  не  может
долго  сосредоточится  на  одном.  Говорит,  бывало, о чем-нибудь,  и  вдруг
спохватится:  к  чему я  это говорю?  -- ибо за  разговором успел забыть его
зачин и цель. В достижении цели, кстати сказать, немало хитростей. Некоторые
думают попросту:  поставил себе  цель и  иди  к ней.  Но  как поставить, как
удержать, как  двигаться к ней? И где  она есть,  когда еще  не  достигнута?
Сложные вопросы.
     Однако  не соображу, зачем  я поставил их и к  чему  завел речь о цели?
Видно, снова  забрел мыслью не туда, куда следовало. А куда  следовало я уже
позабыл. Раз позабыл, то, видно, повод к  разговору был незначащий  и потому
оставим его.
     

     Детство    почитается    самой   беспорочной    частью    человеческого
существования.  На самом же деле с детьми происходят столь  странные --  и с
общего взгляда недостойные -- вещи, которые и привидеться не могут взрослым.
Эта  неосведомленность взрослых людей  тем более непостижима, что  они  сами
были детьми и имели подобные переживания. Слепота взрослого мира объясняется
разве что тем,  что  события  и впечатления  детства,  о которых идет  речь,
происходят  не  при  ясном  свете  сознания.  Их  течение  подобно  движению
подземных  рек, прокладывающих свой путь во  мраке. Только изредка отдельное
причудливое  впечатление явится в памяти взрослого человека,  как  подземные
воды, прорвавшиеся на поверхность родником. Но  и тогда взрослый собственным
недоумением заслонит себе таинство становления своего "я".
     Дети, осваивая мир во  всем  его многообразии,  делают это  простейшим,
чудеснейшим  и эффективнейшим способом. Они  попросту перевоплощаются во 
все
явления и предметы, существа и события окружающего мира. Вокруг них скоро не
остается ничего,  чем бы они  не побывали. Так же, как на  известной  стадии
своего  развития  ребенок все  тащит  в  рот и пробует языком, так в  другой
период  своего   становления  он  умудряется  перебывать   всеми  элементами
действительности.
     Разумеется,   что   человеческие  пороки,   составляющие  столь  важный
компонент  отношений  людей и  их  душевной  жизни, не могут  ускользнуть от
пристального  взгляда  ребенка  и избегнуть  его  всепоглощающего  внимания.
Оттого  порочные наклонности  и недостойные поступки  вовсе не остаются, как