я  предоставлен  самому  себе.  И,  следовательно,   должен   сам   о   себе
позаботиться. С этой озабоченности и начинается формирование личности, и как
это стало бы возможным, не будь благословенной черствости?
     С  известного  почтенного  возраста  начинаются  жалобы на  инфантилизм
молодежи. В них проявляется дефект зрения,  вызванный извилистой траекторией
жизненного пути. Однако, тем  не менее.  инфантильный характер не выдумка. Я
полагаю, что он рождается  от недостатка черствости  окружающих.  Вспомните,
сколь радушно  родители берут на себя заботы, предназначенные ребенку. Зная,
какие  травмы ожидают  того, кто не искушен в непростых жизненных ситуациях,
они  стремятся  его  от такой жизни спасти. Но тем самым лишь усугубляют его
беспомощность.
     А  сколь благостно  государство!  В  своей заботливости о  благополучии
подданных оно  не знает границ. С каким  отеческим  тщанием оно  освобождает
своих граждан от малейшей самостоятельности, от дерзкой попытки заявить свое
неуместное "я". Но, увы! это почему-то не делает граждан счастливее.
     Поистине,  родителям,  как   и   государственным  органам,  не  хватает
черствости -- этого разумного противоядия неумеренной отеческой любви.
     

     Люди горьки друг  для друга.  Хотелось бы  знать, из  какого состава их
приготовил Господь, что они, принадлежа к одному виду  существ, вместе с тем
полны  взаимной  отчужденности,  равнодушия  и  опаски.  Похоже  на то,  что
слащавая личность инстинктивно старается восполнить это прискорбное свойство
человеческой  природы.  Мне  кажется,  что  такого  рода  человек  неустанно
стремится превратится в кусочек меда. Как будто ему хочется, чтобы каждый, с
кем он встречается  и  общается,  лизнул его и,  лизнув,  ощутил  блаженную,
тягучую, покойную сладость. Воистину, слащавый человек -- просто лакомка.

       

     Подлость -- царица пороков. Она властвует над  ними и получает в каждом
из них  свое особое, прихотливое  выражение. "Порочный" и "подлый" --  почти
синонимы.  Их  различие  -- это отличие  сущности от многообразия явлений, в
которых она себя выражает. Встреча  с подлостью всегда  -- поворот судьбы. И
как всякое событие, решающее судьбу, подлость сколь ясна, столь и загадочна;
она вопиюща, и в то же время  молчаливо, хранит свою тайну. Она одновременно
отвратна  и  интригующа.  Чье сердце  не сожмется при  виде ее отталкивающей
притягательности?
     Довольно редко нам приходится  в жизни испытывать сильные, охватывающие
все наше  существо  чувства. Подлость  же неизменно дарит нам эти редкостные
ощущения:   пронизывающие  все   тело,   рвущие  душу,  вызывающие  боль   и
негодование,   помрачающие  разум.  Вся  страстность   человеческой   натуры
проявляется в отношении к подлости.
     Однако  постойте... Как  становятся коварны,  просто-таки  подлы слова,
когда  речь  заходит о подлости! Вот я  сказал:  "Вся  страстность  личности
проявляется  в  отношении к подлости", и сам  того  не  желая  солгал.  Ведь
подлость -- то состояние  жизни  и души,  которое не может остаться вне нас:
ему нельзя быть  просто свидетелем и к нему, следовательно, нельзя отнестись
внешним образом. Подлость втягивает в свой оборот каждого, и нельзя сказать,
"там"  и  "тот"  творит подлость,  поскольку констатируя  это  и  ничего  не
предпринимая, сам тут  же оказываешься подл. Следовательно,  подлость всегда
обнаруживается не "там", а "здесь". Она всегда стоит  перед нашими  глазами:
"здесь", а не в "ком-то", в границах собственной нашей жизни.
     Подлый  поступок  покушается  не  только  на  того,  кто становится его
непосредственной жертвой. Не  в  меньшей мере он затрагивает достоинство как
самого  подлеца, так и любого другого человека. Где бы  ни возникла подлость
-- собственным  твоим  поступком или случившимся с тобою происшествием, стал
ты ее источником или страдаешь от ее последствий, в любом случае она -- твоя
личная проблема. Однажды попавшая в поле зрения, подлость тут же  становится
нашим  обременительным  достоянием  -- неотступным  нравственным испытанием.
Подлость оставляет  каждого наедине с самим собой, "перед лицом  собственной
совести", требуя морального выбора.
     Исступленное  всеобщее  неприятие   подлости  и  та   крайняя   степень
отвращения, которой сопровождаются ее проявления, внушает невольное уважение
к  ней.  Ведь  что  еще  может  вызвать столь  сильные  и  стойкие  чувства?
Неистовство влюбленного, гордость  творца своим  шедевром, самоотверженность
матери -- не более сильные переживания, нежели вызываемые подлостью. Она  --
источник человеческих страстей, а страсти  -- это  то, что  наполняет  пульс
человеческой жизни.
     ***
     Если бы достоинство личности заключалось в следовании системе наилучших
норм  поведения, тогда  путь к  порядочности  был  бы прям  и  ясен.  Однако
прихотливость  жизни ставит человека в ситуации, где ему негде положиться ни
на кого, кроме как на себя. Очень часто личность скрывается от тяжести этого
самоопределения  за общепринятыми  правилами,  и  просто поразительно, сколь
часто обнаруживается чудовищная подлость в  самом правильном поведении.  Мне