Хитрый поймет, а от умного Бог спасет.
     

     Нескромный во всем  стремится принять участие и  во всякой судьбе стать
действенным фактором.  Высочайшая нескромность --  поставить себя  вровень с
миром,  а приравняв, соответственно, принять  на  себя  все  бремя  мирового
существования.
     Из  сказанного  явствует, что те, кого  мы называем  подвижниками,  кто
прокладывает  дорогу новому делу и новым отношениям между людьми, могут быть
названы  нескромными,  сколь бы простым и неприхотливым ни казался  их образ
жизни.  В самом  их существовании заключена  неприкрытая дерзость, нежелание
смириться  с  тем, что есть и принять существующее в  его наличном  виде.  В
творчестве,  подвижничестве,  всяком  открытии  и  даже  просто  решительном
поступке  обнаруживается  очевидная  нескромность.  Нежелание погрузиться  в
пошлость, быть "как все" -- разве уже одно это не нескромно?
     Лишите   человека   притязаний,   оскопите   его   дух,   внушите   ему
беспрекословное почтение к окружающему -- и вы получите абсолютно  скромную,
ничем не выделяющуюся личность. Подобный человек настолько  неприметен, что,
кажется, временами он пропадает вовсе. И не знаешь, наверное: то ли он есть,
то ли его нет. А если убедишься, что все же как бы есть, то и тогда невольно
подумаешь: "Что он есть, что его нет -- все едино"...
     А  как  замечателен конец нескромного  человека! Если Вы  встретитесь с
подлинным  талантом  нескромности,   то  может   посчастливится  Вам   стать
свидетелем   захватывающего   зрелища.   Вспученный   своей   нескромностью,
раздувшийся   от  неудовлетворенных   притязаний,  мешающих  ему   совершить
какое-либо  конкретное дело,  нескромный человек, в конце концов, надувается
до полной прозрачности и с громким щелчком лопается! Вот это да! здорово!
     

     Отчего  человек  раздражен?  Оттого, что он  чем-то занят и неожиданное
постороннее вторжение  отвлекает его от  дела,  мешает, разрушает воплощение
замысла. Прикоснитесь  к  листу  росянки  --  он съежится,  сожмется -- экий
недотрога! Попробуйте  отнять  кость у  обедающей  собаки  --  она ощерится,
зарычит и будет готова броситься на нахала. Точно  так же раздражительностью
человеческое существо защищается от всего, что его уязвляет.
     Обратное раздражительности состояние  -- спокойная  покладистость -- не
позволяет  понять,   чем  заполнена  личность  и  что  определяет  ее  лицо.
Покладистый человек должен  вызывать опасение и тревогу: не таится ли  в нем
дурной умысел, который ждет подходящего момента, чтобы проявиться?
     Напротив, раздражительный  характер хоть и неприятен, зато вполне ясен;
разумнее  всего приучиться обращать на него столь же малое  внимание, как на
зудящую муху. Для этого тем больше оснований, поскольку раздражительность --
одно из самых мелких чувств: оно  возникает по мелочным поводам,  преследует
малые  цели,  прибегает  к  ничтожным  средствам.  Мелкость этого  душевного
состояния хороша, правда, тем, что раздражительный человек весьма  отходчив.
Расплескав по  пустякам свою неудовлетворенность  он,  может  быть, испортил
окружающим  настроение, вызвав  к себе неприязнь, однако не  принес никакого
серьезного вреда.
     Кто поддается раздражению,  тот не бывает опасен. Он не таит угрозы, не
вынашивает в темных местах своей души злобного замысла. Легко провоцируемый,
он  разом  и по малейшему  поводу  изливает всю  свою неустроенность, тотчас
приходя в  состояние  умиротворения, благожелательности  и даже раскаяния за
свое "недостойное поведение".
     Раздражительный человек, как ни странно, обычно весьма добродушен, ибо,
изливая  в  раздражении  скопившееся  в  нем  зло  малыми  порциями,  он  не
накапливает  его в себе,  не держит на другого тяжелого умысла, не склонен к
мести.  Он, в сущности, человек непосредственный, и  поэтому нередко щедрый,
способный  к бескорыстной  помощи и доброй услуге. Однако  мы  знаем,  сколь
наказуема  непосредственность  в отношениях людей  цивилизованного общества.
Простодушные  натуры  должны  уметь  охранить  себя  достойным  и  внушающим
уважение   поведением,   которое   служит   острасткой  тем,  кто   пытается
использовать их наивность. И вот недостаточно сильные духом, они окутываются
облаком   раздражительности   и  вспыльчивости,   подобно  тому,  как   тело
покрывается пупырчатой  "гусиной кожей" в холодное утро. В раздражительности
слабые натуры находят способ отстоять себя. А кто из нас не бывал слаб?
     Раздражительность,   став    "гусиной    кожей"    непосредственных   и
сосредоточенных  натур, служит им неплохой защитой. Множество  прославленных
творцов обладали  этим свойством,  заслужив  у современников репутацию людей
неуживчивых, вздорных, капризных.  Но мы, их  потомки, избавленные от  тягот
малоприятного  повседневного  пребывания   рядом   с  великими  людьми,  мы,
благодарно имеющие  дело  лишь с  их замечательными творениями,  мы можем  с
признательностью    вспомнить    эту    прекрасную    черту   характера   --
раздражительность, сохранившую для мира  наивные, эгоистично отданные своему
занятию,  неприспособленные  к взыскательной  строгости обыденной жизни души
талантов и гениев.