Его призывают с целью добиться успеха в любви, восстановить утраченную силу и т.
п. Кама определяется здесь как «саморожденный», вышедший из сердца верховного 
творца Брахмана, сын дхармы и супруг веры. Брачные отношения, как в плане 
космогонической и ритуальной символики, так и в конкретных рекомендациях, 
отразились в рассуждениях ранних упанишад.
Кама в эпосе и лирике
Еще значительнее роль Камы в эпосе и лирике. 
К его образу неоднократно прибегают великие эпические поэмы — «Махабхарата» 
(где он, например, сравнивается с ненасытным пламенем, ср. VI. 31.11, а также 
XII. 167.33 и ел.; XIV. 13.12 и ел. и др.), «Рамаяна», пураны.
Его называют сыном богини счастья и красоты Лакшми, его супруга — Рати 
(«любовная страсть»), его младший брат — Кродха («гнев» — ср. К 22.40 и ел.), 
его дочь — Тришна («жажда») и т.д. 
Кама почитался также одним из вишведевов — божеств, которым поклонялись при 
жертвоприношениях душам предков и ежедневно подносили часть пищи. 
Бога любви изображали юношей, восседающим на попугае (также — на колеснице). В 
руках у него лук из сахарного тростника с тетивой из пчел и пятью стрелами из 
цветов. На его знамени изображено фантастическое морское чудовище (макара), во 
чреве которого он, согласно преданию, жил некоторое время. Кама наделен 
множеством эпитетов: Манматха («смущающий душу»), Манасиджа («родившийся в 
душе»), Мадана («опьяняющий»), Шамантака («губитель покоя»), Шрингарайони 
(«источник наслаждения») и т.д. Пренебрегать дарами Камы считалось нечестием, 
заслуживающим кары: герой «Махабхараты» Арджуна, отвергший любовь небесной девы 
Урваши, был наказан за это. 
Древнеиндийская литература неоднократно возвращается к подобному мотиву: героя 
предупреждают, что он тяжко согрешит, если не ответит взаимностью влюбленной в 
него женщине. В популярном сборнике рассказов «Шу-касаптати» («Семьдесят 
рассказов попугая») сказано: «Когда прекраснобедрая, томимая любовью, сама 
пришла к мужчине, то он пойдет в ад, убитый ее вздохами, если не насладится ею» 
.
Культ эмоционального, любовного начала сыграл во многом определяющую роль в 
почитании бога Кришны как воплощения любви (мифы о Кришне и пастушках), в 
различных течениях бхакти, которые выдвигали любовную преданность, подчас 
откровенно чувственного характера, как путь к постижению божества. 
Первостепенное значение придавалось символике мужских и женских гениталий 
(соответственно: лингам — божественное творческое начало; йони — природная 
энергия, содействующая его проявлению) в почитании бога Шивы, в мифологии и 
обрядности отдельных сект и тантристских культах". Велика роль соответствующих 
символов и сюжетов в древнеиндийском изобразительном искусстве (храмовая 
скульптура Кхаджурахо, Конарака и др.), надо полагать, несущих важную функцию в 
системе индуизма12 и одновременно находящих себе параллели в «Кама-сутре» (см. 
далее, примеч. к 13.1).
Все эти факты, засвидетельствованные многочисленными литературными и 
иконографическими источниками и имеющие параллели в других культурах (как 
первобытных, так и достаточно развитых), показывают, сколь значительное место 
занимала кама в древней и средневековой культуре Индии, сколь тесно она была 
связана с идеями индуизма. Это позволяет лучше понять место науки о каме 
(камашастра) в ряду других древнеиндийских научных дисциплин, понять 
оправданностью закономерность многовековой традиции этой науки, на протяжении 
тысячелетий передававшейся индийцами из поколения в поколение.
В частности, заслуживает внимания толкование функции подобных сюжетов, как 
очищающей. Вместе с тем эти изображения связаны, возможно, не только (и даже не 
столько) с нормами, предусмотренными наставлениями в каме, сколько со 
специфической тантристской практикой.
Отдельные сведения о подобной традиции мы узнаем прежде всего из самой 
«Камасутры». Характерная легенда возводит науку камы к творцу мира Праджапати, 
преподавшему ее наряду с наставлениями в дхарме и артхе. Следующее мифическое 
звено — слуга Шивы Нандин, возвестивший эту науку «в тысячу частей» своему 
господину. Дальнейшие сведения носят уже более достоверный характер. Ауддалаки 
Шветакету сокращает наставление Нандина до пятисот частей, а затем Бабхравья 
Панчала — до ста пятидесяти. Семь разделов этого наставления (совпадающие с 
разделами Камасутры) были затем изложены соответственно Чараяной, Суварнанабхой,
 Гхотакамукхой, Гонардией, Гоникапутрой, Даттакой и Кучумарой. Ватсьяяна же, 
согласно его собственному свидетельству (1,19; ср. 64.56), для удобства 
пользования свел эти сочинения воедино, использовав также наставления Бабхравьи.
 Так или иначе, его труд, можно полагать, является ранним из дошедших до нас 
трактатов о каме. Не останавливаясь на всех, по-видимому, довольно 
многочисленных памятниках этого рода, значительная часть которых известна нам 
лишь по названию (таких названий насчитали в свое время около сотни), мы 
упомянем здесь отдельные более известные трактаты, созданные уже гораздо позже 
Камасутры.
По всей видимости, до XIII в. Коккокой была составлена «Ратирахасья» («Тайна 
любовной страсти»; иначе — «Кокашастра»). Здесь 10 частей, изложенных 
изысканными стихотворными размерами. Порядок изложения в целом соответствует 
Камасутре; при этом автор ссылается на Ватсьяяну и другие авторитеты. 
Книга эта неоднократно комментировалась и поныне пользуется большой 
популярностью в Индии. Другой трактат — «Панчасаяка» («Пять стрел [бога 
любви]») Джьотиришвары. 
Последний жил, по-видимому, не раньше XI и не позже XIII в. Его сочинение 
насчитывает около 600 строф и делится на пять книг. Видимо, еще позже, в XV в.,