разному. Любой ответ сразу задавал координаты проявлений девиантности, 
очерчивал круг того, что делать (или думать) нельзя. Нам с вами очень 
пригодится знание этих примеров - ведь прошлое дает повод для размышлений о 
настоящем. Теперь к последнему вопросу этого параграфа - вопросу о соотношении 
личной моральной позиции с требованиями научной объективности.
      Девиантология как наука и девиантолог как человек. "А в чем, собственно 
проблема?" - недоуменно спросит читатель. И будет неправ -проблема как раз таки 
существует. Каждый человек, и девиантолог - не исключение, имеет свой взгляд на 
мир. Взгляд, который включает в себя представления о добре и зле, норме и 
отклонениях. Это - личная нравственная позиция, и человек ее не имеющий - не 
очень нормален.* Однако девиантолог не имеет права (как ученый) 
руководствоваться своими представлениями о норме и отклонении в своих 
исследованиях. Сами посудите: ученый, не одобряющий однополый секс, выносит 
"научное заключение": "все эти голубые - чокнутые". Это, конечно, не наука - 
это обывательское мышление. Но, что же теперь отказываться от личных убеждений? 
Вопрос может быть поставлен так: Как ученому сохранить научную объективность и 
свои личные ценности? Один из, считающихся классическими, ответов дал немецкий 
социолог М.Вебер (1864-1920). Он предложил разделять ценностные суждения и 
отнесения к ценности. Ценностное суждение - это, например, утверждение, типа 
"воровать плохо!".
"Это, как вы понимает, наша личная нравственная позиция. НО! эту позицию можно 
подтвердить данными психологии, поэтому мы ее и приводим.

Глава I. Девиантология и изучение отклонений	55
Когда мы даем оценку какому-либо действию (в категории "хорошо-плохо"), мы 
используем ценностные (или оценочные) суждения. Однако большинство оценочных 
суждений субъективны, связаны с личной нравственной позицией конкретного 
человека. Люди часто исповедуют разные ценности, тогда, как наука стремится к 
объективной истине. Поэтому ученый, изучающий человеческое поведение, не должен 
делать оценочных заключений, а использовать отнесение к ценности. В этом случае,
 вместо, например "воровать плохо", мы должны будем сказать "в таком-то 
обществе, в такую-то историческую эпоху большинство людей считало, что воровать 
- это плохо". Другими словами, девиантолог должен соотносить наблюдаемое 
поведение не со своими личными ценностями, а с ценностями того общества, 
которое он изучает. Разумеется, очень часто в обществе можно наблюдать 
различные группы, придерживающиеся разных ценностей. Например, домохозяйки, 
феминистки, водопроводчики и панки скорее всего имеют различающиеся 
представления о норме и отклонении. В этом случае ученый должен ориентироваться 
на ценности той группы, которую он изучает. Так с точки зрения сообщества 
панков, ношение строгого костюма и галстука часто рассматривается, как 
девиантное поведение. Девиантолог, описывающий это сообщество должен 
оперировать отнесением к ценности: "панки считают ношение строгого костюма 
девиантным поступком".
      Введенная Вебером практика использования отнесения к ценности, вместо 
оценочных суждений не решает проблему "субъективности -объективности" полностью.
 Дело в том, что личные ценности ученых все равно влияют на их исследования 
человеческого поведения. Во-первых, это связано с самим выбором проблемы для 
исследования. Ученые изучают то, что считают интересным и важным. 
Соответственно представления об интересном и важном формируются под влиянием 
личных ценностей. Не случайно многие ученые-девиантологи расходятся в своих 
суждениях, относительно наиболее значимых отклонениях в современных обществах.
         
56  Глава I. Девиантология и изучение отклонений
Одни считают самой важной проблемой рост преступности, другие - кризис семьи, 
третьи - сексуальную революцию. Различные оценки связаны с различиями в личной 
системе ценностей.
      Во-вторых, личные ценности исследователей в неявной форме проникают в их 
выводы и теории. Связано это, прежде всего, с огромным богатством человеческого 
языка. Говорим ли мы о "агрессивных девочках", "пай-мальчиках" или "жадных до 
новостей журналистах" - мы в неявной форме используем оценочные суждения. В 
любом языке для обозначения одного и того же есть "слова-рычалки" и 
"слова-хвалилки". Следовательно для любого явления можно найти различные 
определения. Говоря о самоубийстве, мы можем воспринимать данный поступок, как 
"слабость, трусость и отказ от великого дара жизни" (точка зрения христианской 
этики) или, как "достойный выход и сохранение чести" (точка зрения самурайской 
этики). Представителей сексуальных меньшинств можно назвать извращенцами, а они 
склонны себя называть "продвинутыми геями". Более того, большинство теорий 
человеческого поведения просто пронизаны влиянием ценностей. Описание здоровой 
личности по В.Франклу включает в себя "напряжение, борьбу и поиск смысла", 
тогда как по З.Фрейду - это "невротические симптомы".
      Таким образом, ценности влияют на выводы ученых в явной или скрытой форме.
 Иногда это приводит к "ошибке описания": вместо того, что бы описывать то, что 
есть, ученый начинает рассуждать о том, что должно быть. Не следует думать, что 
влияние ценностей лишает науку всякой объективности, конечно нет. Наоборот - 
зная об этом влиянии, легче сделать на него поправку. Дело в том, что в 
изучении человеческого поведения, полной объективности просто не может быть 
никогда! Объективность (относительная) возможна при описании физических явлений,
 например, закона всемирного тяготения - как бы ученый к нему не относился, но 
"все тела притягиваются.... и т.д.". Но говоря о людях, их поступках и мыслях, 
мы