вероятности той или иной поведенческой реакции конкретного индивида (достаточно,
 например, напомнить, что в генезисе алкоголизма роль наследственности велика, 
а в состоянии алкогольного опьянения совершается немало правонарушений). В 
одной из своих книг российский психолог В. Леви заметил: «Социум выбирает из 
психогенофонда». Иначе говоря, социальные факторы влияют на поведение 
опосредствованно – через генетические и психологические особенности свойств 
личности. Наконец, в-четвертых, все эти рассуждения, равно как иные идеи 
сторонников биологического и психологического направлений, имеют отношение к 
индивидуальному девиантному поведению, но никак не объясняют девиантность как 
социальный феномен.
  
Психологическое направление
  
  Становление психологического направления связывают с двумя именами: Р. 
Гарофало и Г. Тар да. О первом из них уже говорилось выше. Его работа «Критерии 
опасного состояния» (1880) обосновывает, в частности, так называемый 
клинический подход к изучению личности преступника. Идеи «опасного состояния» 
позднее, во второй половине XX в., активно развивал Ж. Пинатель.
  Г. Тард в своих книгах «Законы подражания» и «Философия наказания» (обе вышли 
в 1890 г.) объяснял преступное поведение подражанием и обучением. Поскольку в 
основе преступного акта лежат психологические механизмы, постольку, с точки 
зрения Г. Тарда, суд должен решать вопрос лишь о виновности/невиновности 
обвиняемого, тогда как меры воздействия на виновного определяет медицинская 
комиссия.
  Вполне обоснованно обращаясь к психологическим факторам индивидуального 
преступного поведения, Г. Тард излишне абсолютизирует роль подражания, 
усматривая в «законе подражания» едва ли не основной закон развития общества и 
цивилизации.
  Склонность к психологизации социальных явлений не помешала Г. Тарду в ряде 
вопросов занять социологические позиции. Так, он социологически верно отметил 
относительность самого понятия отклонения (преступления): «Система добродетелей,
 так же как и система преступления и порока, меняется вместе с ходом истории»*. 
Отношение ученого к преступности как социальному феномену позволило ему сделать 
вполне социологический вывод: «Если бы дерево преступности со всеми своими 
корнями и корешками могло бы быть когда-нибудь вырвано из нашего общества, оно 
оставило бы в нем зияющую бездну»**.
   * Тард Г. Сравнительная преступность. М., 1907. С. 33.
   ** Тард Г. Преступник и преступления. М., 1906. С. 62.
  
  Г. Тард один из первых обратил внимание на то, что повышение благосостояния, 
уровня жизни, образования не влечет за собой сокращения преступности. Скорее – 
наоборот! «Рост трудовой деятельности и богатства делает естественным рост 
преступлений и преступников! А где же, следовательно, нравственная сила труда, 
нравственная добродетель богатства, о которых столько говорили? Образование 
сделало большие успехи. Где же благодетельное, столь прославленное действие 
просвещения на нравы?... Три великих предупредительных лекарства от социальной 
болезни: труд, общее довольство и образование – усиленно действовали не раз, а 
поток преступности, вместо того, чтобы пересохнуть, вдруг вышел из берегов»*. Г.
 Тард увидел также широчайшую распространенность преступлений «людей богатых и 
признаваемых честными» (позднее такие преступления будут названы 
«беловоротничковыми»).
   * Тарб Г. Сравнительная преступность. С. 95.
  
  Наконец, заметим, что на примере Р. Гарофало и Г. Тарда мы лишний раз 
убеждаемся в относительности любой схемы, любой классификации. Так, взгляды Р. 
Гарофало в равной степени относятся к антропологическому и психологическому 
направлениям, а работы Г. Тарда иллюстрируют и психологический, и 
социологический подходы к проблеме преступности, преступления и наказания. 
Впрочем, еще Э. Ферри обосновывал правильность и научную совместимость своих 
антропологических и социологических воззрений*.
   * Ферри Э. Уголовная антропология и социализм // Уголовное право и социализм 
/ Под ред. М. Н. Гернет. М., 1908. С. 204-215; Он же. Уголовная социология. СПб.
, 1910.
  
  К психологическому направлению относится и фрейдизм. Сам 3. Фрейд не 
обращался специально к девиантологической тематике, если не считать 
психоаналитического разбора произведений Ф. М. Достоевского; в этой своей 
работе З. Фрейд сформулировал небезынтересное для нас утверждение: «Для 
преступника существенны две черты – безграничное себялюбие и сильная 
деструктивная склонность; общим для обеих черт и предпосылкой для их проявлений 
является безлюбовность, нехватка эмоционально-оценочного отношения к человеку»*.
 Однако его теория не могла не отразиться на психологических подходах к 
проблеме девиаций, особенно – сексуальных.
   * Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Фрейд З. «Я» и «Оно»: Труды разных 
лет. В 2 кн. Тбилиси, 1991. Кн. 2. С. 408.
  
  Напомним, что З. Фрейд выделял в структуре личности три составляющие: «Я» 
(Ego), «Оно» (Id) и «Сверх-Я» (Super-Ego). «Оно» – глубинный слой 
бессознательных влечений, «разгул» сексуальных и агрессивных инстинктов. Не 
будь других составляющих личности, человек всегда действовал бы по велению Id