Теоретически о возможностях и предпочтениях предупреждения преступлений 
известно с древних времен (Платон, Аристотель). В Новое время приоритет 
превенции четко провозгласил Ш. Монтескье в «Духе законов»: «Хороший 
законодатель не столько заботится о наказании за преступление, сколько о 
предупреждении преступлений: он постарается не столько карать, сколько улучшать 
нравы»*, а затем повторил и развил Ч. Беккариа («О преступлениях и наказаниях»).
 Комментируя идею превенции в работе Ч. Беккариа, Вольтер назвал предупреждение 
преступлений истинной юриспруденцией.
   * Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 201.
  
  В современной мировой девиантологии различают три уровня превенции: первичную 
{primary prevention) – близкую по смыслу отечественной «общесоциальной 
профилактике», т. е. воздействию на среду, экологию, экономические, социальные, 
политические условия жизни населения в целях их улучшения, гармонизации; 
вторичную (secondary prevention) – аналог отечественной «специальной 
профилактики», рассчитанной на обеспечение мер безопасности, воздействие на 
«группы риска», устранение обстоятельств, способствующих девиантным проявлениям,
 и третичную (tertiary prevention) или «индивидуальную профилактику» в 
отечественной науке.
  К направлениям общесоциальной профилактики относятся, например, повышение 
уровня жизни беднейшего населения, сокращение разрыва между наиболее и наименее 
обеспеченными слоями (реальное уменьшение фондового или децильного 
коэффициента), создание условий для высокой вертикальной мобильности, 
формирование цивилизованного правосознания, атмосферы доброжелательности и 
терпимости и т. п.
  Меры специальной профилактики весьма разнообразны – от установки 
металлических дверей, решеток на окнах, охранной сигнализации, домофонов, 
психологической и социальной помощи «группам риска» до эффективной социальной 
политики, совершенствования законодательства, организации «соседского контроля»,
 обеспечения «community policing», т. е. взаимодействия населения и полиции 
(милиции) и т. п.
  Индивидуальная профилактика предполагает работу с конкретными людьми – 
подростками, состоящими на учете в милиции, наркопотребителями, лицами, 
страдающими алкоголизмом, суици-дентами, лицами, освобождающимися и 
освобожденными из мест лишения свободы и т. п.
  Разумеется, идея предупреждения преступности и других негативных девиаций 
значительно разумнее, демократичнее, либеральнее, прогрессивнее, чем «борьба» и 
репрессии. Но насколько она реалистична и эффективна, может ли она служить 
панацеей от девиантных бед*?
   * Помимо приводимых ниже суждений, см.: Lab S. Personal Opinion: Alice in 
Crime Prevention Land (With Apologies to Lewis Carrol) // Security Journal, 
Perpetuity Press Ltd. Vol. 12, No 3, 1999. P. 67-68. Они очень близки нашим 
размышлениям, опубликованным в кн.: Gilinskiy У. Crime Prevention in Russia: 
Theory and Practice // Security Journal. Elsevier. 1998. N 11. P. 109-114. Это 
лишний раз свидетельствует о том, что назревшие идеи материализуются почти 
одновременно независимыми исследователями разных стран.
  
  Во-первых, что служит объектом превенции, если девиантность в целом и ее 
отдельные виды суть некие конструкты, продукт договоренности или субъективных 
решений (релятивность и конвенцио-нальность преступности, наркотизма, 
проституции и др.). Если, как было показано выше, согласно букве уголовного 
закона 100% взрослого населения страны – уголовные преступники, не говоря уже о 
массе «девиантов» – потребителей наркотических средств, любителей спиртного, 
суицидентов и др., то кто же кого будет «профилактировать»?
  Во-вторых, превенция предполагает воздействие на причины де-виантности, 
преступности. Но кто сегодня решится сказать, что он знает эти причины? В 
отечественной и зарубежной литературе называются сотни «причин» и факторов, 
известны десятки респектабельных концепций причин девиантности (гл. 4, 5). 
Какие из них «принять за основу» и применять в профилактической деятельности?
  Неудивительно поэтому, в-третьих, что до сих пор нет достаточно убедительных 
данных об эффективности той или иной превентивной деятельности. В книге Д. 
Грэхема и Т. Бенетта собран большой материал по наиболее перспективным 
программам превенции. Но их успешность и результативность чаще всего не 
выявлены*.
   * Грэхем Д., Бенетт Т. Стратегии предупреждения преступности в Европе и 
Северной Америке Хельсинки: HEUNI, 1995. См. также: Hendncs J., Byers В. Crisis 
Intervention in Criminal Justice. Charles С Thomas Publication, 1996. Albrecht
  
  Наконец, в четвертых, существует серьезная опасность вырождения профилактики 
в попрание элементарных прав человека, ибо превенция всегда есть интервенция в 
личную жизнь. Проводя связь между «инструментальной рациональностью» превенции 
и Аушви-цем (Освенцимом), Н. Steinert говорил в 1991 г.: «Я вижу в идее 
превенции часть серьезнейшего заблуждения этого столетия»*.
   * Steinert H. The Idea of Prevention and the Critique of Instrumental 
ReasorUtv AIbrecht G., Ludwig-Mayerhofer W. (Eds.) Version and Informal Social 
Control. Berlin. Walter de Gruyter and Co., 1995. P. 5-16.
  
  И все же сказанное не отрицает полезности усилий по предупреждению 
нежелательных девиаций.
  Во-первых, потому что процессы, организующие, упорядочивающие столь же