каждое мгновение отмечают мельчайшие изменения во внешней среде и внутри тела, 
чтобы поддерживать взаимосоответствие между ними. Толко усовершенствовавшись до 
определенной степени, можно заставить температуру тела повыситься вплоть до 
нормальной. «Разница» между температурой тела и температурой воздуха 
восполняется за счет другого вида энергии. Это другая граница приемов 
мастерства.
Человек следует образцу земли, земля следует образцу Неба, Небо следует образцу 
Дао, а Дао дает образец спонтанности.
Учитель велел Ван Липину сидеть на снегу восемь часов, а потом убрать 
//250//посыл, один за другим в определенном порядке открыть запечатанные каналы,
 меридианы и биологически активные точки и разогреть тело Истинным Огнем. 
Постепенно чувствительность кожи восстановилась, температура тела повысилась, и 
Ван Липин ощутил, как со всех сторон на него наваливается холодный воздух, 
будто он сидит в ледяном погребе.
Он открыл глаза. Вокруг него намело большой сугроб высотой по самые плечи, из 
него виднелась только его голова.
Учитель-Отец пришел с Дедом и Наставником Чистого Покоя, все они выразили 
одобрение. Наставник Чистого Покоя опять по-детски созорничал – повалил на Ван 
Липина большой ком снега. Ученик и Учитель резвились среди снежного моря, и 
далеко в пустынных горах отдавались звуки их веселого смеха.
Путники продолжили свое продвижение на север. Странствия по заснеженным горам 
приносили много радостей, но и опасных ситуаций порождали немало. Трудно было 
различить, что находится под ногами, и это требовало повышенной осторожности. 
Хотя Ван Липин родился и вырос на Северо-Востоке, в глуши Чанбайшаня он 
оказался впервые. Прокладывание пути опять, естественно, было делом Наставника 
Чистого Покоя.
«Юншэн, – серьезно начал Дед-Учитель, – если вдруг упадешь в снежную пропасть, 
лучше всего будет сидеть там спокойненько и совершенствоваться „лицом к стене“, 
пока мы не закончим странствия и не вернемся за тобой».
Ван Липин ответил невозмутимо: «Лучше-то лучше, да вот только снегу навалило, с 
птичьего полета следа не увидишь. Где же почтенные Учителя станут искать своего 
ученика? Тогда уж лучше им вернуться домой, отдохнуть хорошенько, а когда 
потеплеет, снег растает, потекут с гор реки, пусть Учителя на лодочке ждут 
внизу. Как увидят самую большую рыбу, пусть ее изловят, а ученик будет у нее в 
брюхе сидеть в позе лотоса!»
«Ну и ну!»—старики не могли удержаться от смеха.
В этот день, вскарабкавшись на гребень горы, они увидели на снегу крупные 
человеческие следы. Присмотревшись, Ван Липин поразился: неизвестный шел 
босиком!
Дед заметил следы еще раньше и сказал: «Видно, чем дольше живет, тем больше в 
нем духа!» Ван Липин не понял сказанного и вместе с Учителями двинулся по 
следам.
//251// Миновали гору, снег лежал глубочайший, прошли через лес и увидели на 
склоне горы старую сосну, которой было лет с тысячу. Ветви ее, согнутые снегом, 
образовали навес. А под навесом стояла бревенчатая хижина, простая и 
безыскусная, но на снегу она выглядела очень изысканно. Перед хижиной старик 
огромного роста в простой рубахе разгребал снег.
Человек Беспредельного Дао невольно продекламировал:
Под черной сосной
Приютилась избушка простая.
Глубоко в горах
Скрывается Истинный Муж.
Старик перед хижиной ответил тоже стихами:
Тысячи гор
Сотрясает свирепый вой,
Сотни зверей
задрожат от единого клича.
Ван Липин сразу насторожился: стихи-то ведь говорили о встрече с волками, 
случившейся много дней тому назад. Это было так давно и так далеко отсюда, за 
несколько сотен километров, а старик и вой слышал и о случившемся знал, 
наверняка это высокий мастер.
А старик уже спускался с горы им навстречу. Церемонно поклонившись, он сказал: 
«„Святые даосы пришли издалека, и бедный даос решил растопить немного снегу, 
чтобы путники могли смыть с себя дорожную пыль“. После обмена поклонами они 
вслед за босым стариком вошли в хижину.
Босоногий старик действительно был необычным человеком. Потомок знаменитого 
«Великого Чанбайшаньского Небожителя», сам себя называвший «Босоногим Даосом», 
он давно жил отшельником в глубине Чанбайшаня, и его мастерство было редкостным.
 В год их встречи «Босоногому Даосу» было Семьдесят семь лет, а сейчас ему 
девяносто семь. По правилам даосов Ван Липин и его тоже называет 
Дядей-Наставником.
Хижина была чрезвычайно простая, сложенная из нетесаных бревен, внутри почти 
никакой утвари, кроме длинного «стола», на который ставились вещи. Он тоже был 
из неструганых досок, ничем не покрыт, тут во всем было следование природе. Ни 
кровати, ни белья, только груда сена. «Босоногий Даос» разделил ее на несколько 
частей и предложил четырем «святым небожителям» занять на ней места. Угощение 
состояло из сухих диких фруктов. Уплетая их, Ван Липин не переставал 
восхищаться: «Как вкусно!»
«Босоногий Даос» спросил Человека Беспредельного Дао: «Зачем почтенный Учитель 
пришел сюда из-за тысячи ли, не убоявшись снега?»