занятий, высота его равнялась росту Ван Липина, а по ширине и длине он был 
просторным, но сверху утыкан гвоздями, торчавшими внутрь на вершок, так что 
если Липин в нем вставал, то не мог двигаться, а если двигался, то в него 
впивались гвозди. Кроме того, были устроены и другие сложности. Когда Липин 
залез в ящик и ящик заперли, он тщательно все вокруг осмотрел и благодаря 
мастерству сидячей медитации, обретенному в многомесячном внутреннем 
самосовершенствовании, нашел там нужное положение стоя. Липин подумал: «Ну, что 
тут сложного? Гораздо легче, чем сидеть в позе лотоса». Неожиданно для него в 
это самое время Человек Дао Чистого Покоя потянул за веревку и подвесил ящик на 
большое дерево. От порывов ветра дерево качалось, и ящик начал качаться вместе 
с ним. Липин не думал, что Учителя еще и такое ему устроят. А все для того. 
чтобы не позволить ему отвлекаться; ему пришлось сосредоточиться на поддержании 
равновесия в ящике, чтобы не пораниться гвоздями. Сидя внутри ящика, он 
тщательно продумывал и испытывал на себе тончайшие связи между движением ветра, 
движением дерева, ящика и человека. Постепенно некоторые закономерности нашел, 
физических сил для этого не надо было затрачивать, но зато требовалось 
сосредоточить тонкую энергию ума цзин и собрать энергию духа шэнь, напрячь все 
духовные силы. За два с лишним месяца такой тренировки он научился чувствовать 
малейшее дуновение ветерка и шевеление травы. Ночью в горах он мог ощутить 
любое движение, даже если снаружи в нескольких шагах бесшумно пробегала мышь.
Видя, что Липин уже «прошел эту заставу», старики сделали ящик поменьше, так 
что в нем теперь можно было только поместиться, а двигаться место уже не 
позволяло. Тут уж уберечься от гвоздей можно было только в том случае, если 
тело будет внутри как приклеенное. Но поскольку за несколько предыдущих месяцев 
уже была заложена основа мастерства сидячей и стоячей медитации в покое, а 
теперь надо было только совершенствоваться в этом мастерстве, то через 
некоторое время он его полностью освоил.
Учителя все еще продолжали строить «темные замыслы», чтобы испытать мастерство 
Ван Липина в сосредоточении ума и собирании духа, раскрыть способности его души 
и ума схватывать суть. Один раз он незаметно приблизился к жилищу Учителей и 
из-за двери стал украдкой подсматривать, что там они делают. Неожиданно дверь с 
шумом отворилась, его отбросило на несколько шагов в сторону. Пощупал голову – 
вскочила громадная шишка. А Человек Дао Чистой Пустоты в комнате со смехом 
сказал: «Дурачок, что ж ты уселся за дверью?» Только тогда Липин сообразил, что 
«даосские стариканы» с самого начала его вычислили, и с тех пор вел себя 
осмотрительно, не смел допускать небрежности.
В другой раз он пошел по нужде в отхожее место. Над ямой там были положены 
доски, чтобы садиться на корточки. Только собрался Липин присесть и сделать 
свое дело, как вдруг – «Та-ра-рах!» – и он уже в яме и весь перемазан в 
испражнениях. Только хотел выругаться , как из комнаты отчетливо донесся смех 
стариков. Сдерживая досаду, Липин подумал: «Опять эти стариканы меня подловили! 
Ну, я тоже вам устрою, посмотрим, как будете смеяться!»
Действительно, все это подстроил Человек Дао Чистой Пустоты с целью проучить 
Липина, чтобы он и в повседневной жизни всегда сохранял высокую бдительность, 
не допускал оплошностей и невнимательности даже в самых ничтожных делах. В 
результате такого урока бдительность у Ван Липина, конечно, возросла еще больше.

Однажды Ван Липин случайно увидел в стене ржавую кнопку. В голове сразу родился 
план, он вытащил кнопку и потихоньку подложил ее в то место, где спал Человек 
Дао Чистой Пустоты. А потом, делая вид, что ничего не произошло, и занимаясь 
другими делами, стал спокойно ждать, когда «старикану» придется несладко за 
«старые подвохи». И неожиданно, когда вечером он залез на кан заниматься, эта 
кнопка впилась в него. Тут уж, хотя несладко пришлось ему самому, жаловаться 
было неудобно. Человек Дао Чистой Пустоты сразу заметил, что Липину больно, а 
признаться он не может, но не стал его разоблачать, а только сказал: «Паренек! 
Ну, и молод же ты еще!» Липин понял и горько усмехнулся: «Какой Учитель 
жестокий!» Но маленькие «фокусы» Учителей и ученика вносили немало интересного 
в жизнь, посвященную совершенствованию в Дао.
Следующей «заставой» стали занятия под большой глиняной корчагой. Когда эту 
корчагу перевернули кверху дном, Липин смог поместиться под ней, сидя на 
корточках и опустив голову. Внутри корчаги положили два осколка кирпича, 
Учителя потребовали, чтобы на корточках он сидел только на кирпичах. Да еще 
поставили ту корчагу на самом краю выгребной ямы таким образом, что сбоку 
оставалась щель. Как раз стояла жара, и корчага сверху накалялась на солнце. 
Сидящему внутри на корточках было так жарко, что пот рекой стекал вдоль спины. 
Да плюс еще вонь от выгребной ямы, мухи жужжат, червяки повсюду ползают, так 
противно, что Липина просто тошнило. А Учителя использовали этот метод как раз 
для того, чтобы Липин мог «контролировать сердце и пестовать природу сердца» , 
«сосредоточивать ум и собирать дух» в любой самой отвратительной обстановке и 
заниматься не отвлекаясь. На этой тихой и пустынной пригородной горе в такую 
жару корчага и выгребная яма могли, пожалуй, быть «самыми лучшими» 
инструментами Дао, предоставляемыми окружающей средой. А старики в 
использовании рельефа местности и предметов на местности были поистине искусны 
и хитроумно устраивали полигоны для занятий, исходя из местного материала.
Из-за внешних помех Ван Липину не удавалось погрузиться в покой и приступить к 
занятиям . В это время по корчаге вдруг постучали и раздался грубый голос 
Человека Дао Чистого Покоя, который бранил его: «Прекрати посторонние мысли! 
Занимайся сосредоточенно!» Еще через некоторое время Человек Дао Чистого Покоя 
снова пришел и стал нарочно нарушать покой, бросать осколки кирпича в днище 
корчаги, испытывая таким образом, может ли Ван Липин, как должно, не обращать